все еще здесь.
— Он доволен? — спросил Дэн, которого, судя по голосу, гость не слишком-то интересовал.
— Да, все отлично.
— Извини, я немного не в себе. Мне пора идти. Поцелуй за меня Джеффа. Скажи, что папа очень скучает по нему.
Наспех пожелав мне спокойной ночи, он повесил трубку. Я потянулась за сигаретами, закурила. Я почему-то разнервничалась.
— Все в порядке? — спросил Тоби, протягивая мне бокал вина.
— Да… — сказала я, жадно глотнув вина и затянувшись сигаретой. — Хотя нет, на самом деле ничего хорошего.
— Это все из-за его отца?
— Не только. Но, по правде говоря, твой ужин пахнет чертовски вкусно, чтобы омрачать его всякой ерундой.
Он подлил мне вина:
— Тогда прошу к столу.
Я отнесла Джеффа в кроватку, но он все никак не желал засыпать и расплакался, стоило мне вернуться в гостиную.
— Нет, ну что за дела, — возмутилась я.
— Он явно не хочет оставлять тебя наедине со мной.
— Или хочет еще бокал вина.
— Принеси его сюда, и, я обещаю, наш разговор настолько его утомит, что он заснет через пятнадцать минут.
Я так и сделала: достала Джеффа из кроватки и держала его на коленях, пока мы ели. Еда была отменной. Rigatoni con salsiccia — круглая паста, запеченная с итальянской колбасой, домашний томатный соус, тонкие ломтики сыра пармезан — ничего вкуснее я еще не ела. Чесночный хлеб был то что надо: Тоби не просто использовал свежий чеснок и орегано, ему удалось добиться настоящего итальянского качества. Вскоре Джефф действительно устал от взрослого трепа и отключился.
— Где ты научился так готовить? — спросила я, когда Тоби открывал вторую бутылку вина.
— В тюрьме.
— Ну да, конечно.
— Я два раза был в тюрьме.
— Подолгу?
— В обоих случаях по две ночи, потом меня выпускали за отсутствием состава преступления. Федералам не очень-то хочется тратить время на активистов гражданского неповиновения. А если честно, я научился готовить итальянские блюда у женщины по имени Франческа, с которой познакомился в Колумбийском университете.
— Она была американкой итальянского происхождения или настоящей итальянкой?
— Настоящей итальянкой, из Милана. Ее родители были коммунистами в «Гуччи», так что дочь не только читала Маркузе и Че Гевару, но и умела одеваться и готовить превосходные rigatoni con salsiccia.
— Стало быть, мы едим по ее рецепту?
— Совершенно верно.
— И эта итальянская коммунистка была, несомненно, красивой и очень опытной?
Улыбка.
— Да в обоих случаях. А ты ревнуешь.
— Потому что мне тоже хочется быть красивой и опытной.
