Когда папа вернулся, я спросила:
— Кто там?
— Мальчишки балуются. — Он подбросил еще дров в камин.
— А-а, — сказала я.
Папа казался спокойным, но я видела, что он сердится. Он терпеть не может, когда в дверь громко стучат или когда ею хлопают, потому что в нашу дверь вставлено красивое витражное стекло с изображением дерева — его восстановила мама. Папа часто говорит, какое оно замечательное. Я взяла чистый лист бумаги и нарисовала голову ангела. Не хотелось больше думать о том, что сказал папа. Я как раз начала раскрашивать голову, когда почтовый ящик грохнул снова.
На этот раз папа пошел к задней двери. Я услышала вопль, топот бегущих ног, потом стукнула калитка.
Через минуту папа вернулся, смеясь. Он сказал:
— Я их застал врасплох!
— Кого?
— Мальчишек.
По моему телу прошла горячая волна.
— А что они делали?
— Безобразничали.
— А они убежали?
— Да. Бросились наутек, как только меня увидели. Не ждали, что я зайду сзади.
Я посмотрела на ангела.
— А как они выглядели? — спросила я.
— Да просто мальчишки. Примерно твоего возраста. У одного вихры светлые. Рослый такой. Не из твоих приятелей?
До того мне было жарко, а теперь стало холодно. Ангел смотрел на меня голубыми глазами.
— Нет, — сказала я. — Нет у меня таких приятелей.
От некоторых вещей никакие чудеса не спасут. Сегодня выяснилось, что Джози связала мне пончо.
Мэй сказала:
— Да нет, это шаль!
— Да ты что! — сказала Элси. — Это пончо.
— Оранжевое, с кисточками и с ракушками, — сказала Мэй.
— Где это там ракушки? — спросила Элси. — А я думала, это жемчужины.
— Ракушки, — сказала Мэй. — Мелкие, с дырочками.
— В любом случае, она тебя ищет, — сказала Мэй.
— Как тебе повезло! — сказала Элси.
До самого начала собрания я пряталась в туалете.
Выступал в этот раз Альф. Язык его был в хорошей форме, так и мелькал в уголках рта.
— И чего же ждет от нас Господь, братья? — спросил он. Огляделся свирепо — лицо красное, глаза выпучены.
Через полчаса у меня от его голоса разболелась голова — а может, от запаха тети Нел; от нее нынче пахло сильнее обычного. Желтые пластмассовые розы — и те выглядели какими-то понурыми.
Голос Альфа звучал все громче. Он размахивал руками. Я испугалась, как бы он не запутался в проводе от микрофона.
— Чего же ждет от нас Господь, братья? — повторил он.
Когда он произнес это в третий раз, я не выдержала, подняла руку и сказала:
— Чтобы мы регулярно заполняли отчеты?
Потому что обычно правильный ответ был именно таким. Но тут все рассмеялись. Папа потом объяснил, что Альф задал так называемый риторический вопрос, которому положено просто висеть в воздухе, ответа никто не ждет.
