.
Дж. Феннел, споря с русской и советской историографией, в целом признающей патриотический пафос политики Александра Невского, незаметно для себя черпает аргументы из арсенала своих оппонентов. Обвинение Александра в предательстве общерусских интересов опирается на позднейшее, но нередко звучащее и в нашей историографии представление о Северо-Восточной Руси XIII столетия как о «всей земле Русской» — целостном государственно-политическом организме 1. Более историчное понимание Руси XIII в. — полицентричной системы, составленной из самостоятельных княжеств, предполагает и более корректную оценку деятельности Александра Невского, управлявшего великим княжеством с осмотрительной осторожностью и заложившего основы неизбежной политики лавирования, сберегающей силы для последующего отпора Орде. Образ Александра в русской средневековой литературе не стал примером раболепства перед татарами, следовательно, Александр вполне соответствовал этикетному представлению о мудром правителе и защитнике подданных; дальнейшая трансформация понятия народа, земли в представлении об «отчине» русских государей позволила применить опыт его политики в XV столетии и даже раньше, в годы «великой замятии» (усобицы) в Сарае — например, в действиях против Орды Дмитрия Донского (1375–1380 гг.).
Кровопролитные ордынские походы на Русь 70—90-х годов XIII в. и — как результат этих походов — усиление монгольской власти над русскими княжествами — вот та опасность, которой по возможности избегал Александр Невский; Дж. Феннел, верный своей концепции, объявляет эти походы «долгосрочными последствиями политики Александра Невского» (с. 115).
Мало внимания уделяет автор анализу ордынской администрации на Руси, упоминая лишь двух ханских чиновников — ярославского и владимирского баскаков. Без исследования вопроса об эволюции ордынской фискальной системы не вполне понятными остаются причины выступления городских низов в Ростове (1289) и многочисленных ордынских «ратей», разорявших русские княжества не только вследствие междоусобицы князей (автор называет ее «огромной семейной ссорой» (с. 190), приводивших татар на Русь, но и в целях установления более прочной зависимости отдельных земель и княжеств от сарайских ханов.
Для описания смуты 1281–1304 г. Дж. Феннел употребляет неудачный термин «гражданская война» (civil war), переведенный в нашем издании как «междоусобная война» (с. 186); в данном случае автор следует, возможно, традиции английской историографии: так, Дж. Барроу (1956) и Р. Дэвис (1967) называют гражданской войной выступление баронов против короля Стефана Блуаского (1135–1154)
