В результате мы познакомились с обратной стороной традиционного гавайского дружелюбия. Вскоре многие из работавших с нами гавайцев стали предрекать разные беды, другие жаловаться на странные болезни, вызванные, по их мнению, чем-то происходившим с их душами. Несколько человек вообще бросили работу, остальные надели на голову и запястья специальные повязки из листьев местного дерева, которое, по гавайским преданиям, обладает магической силой. Смотрелось все это эффектно, особенно когда они таким же образом украсили и «Хокулеа». Катамаран стал больше напоминать наряженную новогоднюю елку, чем готовящееся к отплытию судно.
Постепенно общественное мнение склонилось к тому, что «Хокулеа» должна принадлежать только коренным жителям архипелага, а белым следует остаться на берегу. Для горячих молодых гавайцев белый человек по-прежнему был угнетателем. Научные же исследования они рассматривали как часть этого мира угнетателей. Особенно их задевало, что белые стремятся рассказать гавайцам их собственную историю. О прошлом, считали они, можно узнать из рассказов старейшин, а не из книг или экспериментов.
В океане
Наконец-то все трудности и сомнения подготовительного этапа позади. «Хокулеа» покидает гавань Гонолулу и берет курс на Таити. Мы остаемся наедине с океаном. Мы — это 17 человек команды, два кудахтающих цыпленка, собака и свинья. В плавании нас сопровождает большая моторная яхта «Меотай», арендованная журналом «Нэшнл джиогрэфик» — спонсором экспедиции. Ее присутствие объясняется несколькими причинами.
Во-первых, на ее борту находится съемочная группа. Во-вторых, на «Меотай» скрупулезно фиксируют маршрут катамарана. Когда путешествие закончится, у нас будет возможность сравнить наши примитивные расчеты с реальным курсом. И наконец, если «Хокулеа» вдруг пойдет ко дну, на яхте достаточно места, чтобы разместить всю нашу команду. Честно говоря, нам совсем не хотелось прибегать к дорогостоящим спасательным услугам береговой охраны.
«Уже четыре часа. Теперь твоя очередь, Бен», — преувеличенно бодрым голосом Томми Холмс объявляет, что мне пора освободить наш общий надувной матрац и спальный мешок и заступать на вахту. В полудреме я вылезаю из влажного, но теплого мешка и, осторожно ступая между спящих членов команды и разбросанной повсюду походной утвари, пробираюсь по скользкой палубе на корму. На воздухе холодно и сыро. Хотя мы находимся в тропиках, сильный пассат и постоянные брызги волн не дают согреться. Особенно холодно бывает по ночам, когда нет солнца. Несмотря на то, что под штормовкой у меня теплый тренировочный костюм, я по-прежнему дрожу от холода.
