Завтрак окончен; объявили, что все готово для скачек. Поднялись. Я имел честь предложить руку княгине. Ее ожидал помост, устроенный в степи во время завтрака; я сопроводил ее туда, где она села в окружении дам; мужчины расположились на стульях, поставленных полукругом внизу.
Скачки были на 10 верст (2,5 лье): приз оспаривали 100 коней и 100 всадников, женщины допускались к соревнованию наравне с мужчинами. Бедная Олимпия де Гуж, которая хотела, чтобы женщины имели право подниматься на трибуну, раз без осложнений поднимаются на эшафот, была бы довольна, увидев, что в отношениях между обоими полами в Калмыкии царит социальное равенство. Призом скачек были коленкоровый халат и годовалый жеребец.
Вихрем сорвалась с места сотня коней и вскоре исчезла за бугром. Прежде чем они показались вновь, послышался приближающийся галоп; потом появились один, два, шесть и остальные всадники, растянувшиеся на расстояние в четверть лье. Мальчишка 13 лет постоянно шел впереди и прибыл к финишу, на 50 шагов опередив второго соперника. Победителя звали Бука; он получил из рук княгини коленкоровый халат, слишком длинный для него, который волочился, как платье со шлейфом, а от князя — годовалого жеребенка. Как сразу надел халат, так же сразу, не теряя ни минуты, вскочил на конька и с триумфом проехал вдоль линии своих соперников — побежденных, но не завистливых.
Князь пригласил нас оставаться на местах и, не мешкая, дал спектакль переезда калмыков к новому месту жительства и перевозки вещей. Появились четыре верблюда, неся на спинах снаряжение кибитки, которых вела крестьянская семья: отец, мать и два сына. Верблюды остановились в двадцати шагах от помоста и по команде хозяев преклонили колени, чтобы те, таким образом, смогли легко снять с них грузы. Едва с этой операцией было покончено, как четыре верблюда, словно понимая свою роль в представлении, поднялись на ноги и стали спокойно пастись. Тем временем кибитка устанавливалась и оборудовалась на наших глазах с чудодейственной быстротой. Через десять минут вся мебель была на местах. Один из сыновей подошел просить нас принять гостеприимство под кровом его отца. Мы приняли приглашение. Когда я входил под полог, глава семьи в знак радушия накинул мне на плечи великолепную черную баранью шкуру. Это был подарок, который мне сделал князь Тюмень. Мы сели в кибитке, и тотчас хозяева предложили калмыцкий чай. Ах! Это совсем другое, нежели чай! Никогда я не подносил ко рту более отвратительного пойла. Подумалось, что отравлен. Это подхлестнуло полюбопытствовать, из чего составлен тошнотворный напиток. Главное — кусок плиточного чая из Китая; его кипятят в котелке и добавляют туда молока, сливочного масла и соли. Я видел, как готовят нечто подобное в разных варьете или в Пале-Рояле, но не имел удовольствия лицезреть мадам Поше, пробующей эту бурду
