Колон скорее почувствовал, чем увидел метнувшегося к нему Рокку, и, успев обернуться, схватил его руку с зажатым кинжалом. Он крутанул венецианца назад, зацепив его ногу своей, и сильно толкнул. Рокка, взвыв от боли, рухнул на пол с неестественно вывернутой правой рукой.
А на Колона уже бросился с кинжалом Галлино, и Колон, недолго думая, ухватил за гриф гитару Беатрис, прислоненную к стулу, и изо всех сил ударил ею венецианца. Этот удар пришелся по макушке, донышки не выдержали, голова Галлино пронзила их насквозь, и гитара застыла на его шее как ярмо. Галлино подался назад, сшиб спиной стол. Из многочисленных порезов показалась кровь.
Тут распахнулась дверь, и в комнату заглянул привлеченный шумом Загарте. За ним маячили двое работавших у него парней и служанка Беатрис.
— Святой Боже, что тут происходит?
— Эти убийцы напали на меня с кинжалами. Вызовите стражу!
И Загарте вместе со слугами задержал венецианцев до прибытия альгвасилов. Впрочем, пришли они достаточно быстро. Их командир заявил, что коррехидор разберется и решит, кто нападал и кто защищался. Они забрали с собой не только венецианцев, но и Колона.
Глава 24. Отъезд
Беатрис, потрясенная случившимся, осталась с Загарте и служанкой. Их попытки успокоить ее ни к чему не привели.
— Эти нечестивые собаки сломали вашу гитару, — печально вздохнул Загарте.
— Что — гитара, Загарте... — Беатрис слабо взмахнула рукой. — Петь я больше не буду. Так что другая мне не понадобится.
— Как — не нужна? — Загарте запнулся. — О чем вы говорите?
Беатрис тяжело поднялась с дивана.
— Все кончено, мой друг. Петь я больше не буду, ни здесь, ни где-либо еще. Я видела от тебя только добро, Загарте, и мне жаль подводить тебя. Однако я должна уехать.
И Загарте понял, что принятого решения Беатрис не изменит. В тот же вечер посетители харчевни не увидели ее на сцене. А на следующее утро, с опухшими от слез глазами, она попрощалась с мориском, села на мула и в сопровождении служанки и погонщика выехала из Кордовы через Альмодоварские ворота, по дороге, ведущей на восток, в Севилью.
Примерно в тот же час коррехидор, сидя под распятием на белой стене, мрачно взирал на Рокку и Галлино.
Колон, ознакомленный коррехидором с подробностями дела, выступал не только потерпевшим, но и обвинителем.
С разрешения дона Ксавьера он, призвав в свидетели дона Луиса де Сантанхеля, заявил, что эти двое несколько дней назад совершили кражу в его квартире. Вчера же, когда он обвинил их в содеянном, они вытащили кинжалы и набросились на него, вынудив его защищаться. И ему пришлось прибегнуть к силе, чтобы сохранить себе жизнь.
