С организатором Варзужского хора Александрой Капитоновной Мошниковой мы знакомимся только вечером в клубе — Александра Капитоновна последнее время мало выходит из дома. Годы... Прежде всего она интересуется, понравился ли нам хор: с хором, с поморскими песнями связана вся ее жизнь. Под ее руководством хор, которому в 1986 году исполнилось полвека, стал известен в Мурманской области, Ленинграде, Москве, получил звание народного, записал пластинку, удостоился золотой медали ВДНХ...
После беседы с варзужанами о самом главном — судьбе планеты, ядерной опасности, борьбе за мирное будущее, которую ведут люди доброй воли всей Земли, миролюбивой политике Советского Союза,— мы расстилаем на сцене клуба листы с воззванием в защиту мира. На них уже оставили свои подписи жители городов и сел, где побывал «Полярный Одиссей», рыбаки на тонях, моряки, лесники заповедных островов.
Первой воззвание подписывает Александра Капитоновна. Следом за ней — присутствующие в зале старики, затем люди помоложе, после них — дети. Гляжу, как на ватмане растут столбцы подписей, и вдруг замечаю, что чуть ли не треть всех фамилий — Заборщиковы.
— Нас и правда почти треть,— улыбается Петр Прокопьевич,— человек сто Заборщиковых. Давно в Варзуге живем...
Заборщиков приглашает к себе на чашку чая. Сидим за большим, основательным, как и все в Варзуге, прямоугольным столом и пьем из крутобокого самовара чай с морошкой, в печи уютно потрескивают березовые поленья, а я все гадаю, в чем секрет долголетия Варзуги. Может, место такое исключительное? Земли неплохие, река чистая, рыбная, лес под боком...
— Хорошее место,— соглашается Петр Прокопьевич,— предки знали, где селиться. Только одного места мало. Сколько добрых мест в Поморье обезлюдело, потому что корни не берегли. Гнались за сегодняшним, а завтрашнее потеряли. Кузомень-то видели?
Да, мы уже видели Кузомень, стоящую в устье той же Варзуги. Добротные еще, но уже мертвые избы, мертвая двухэтажная рубленая школа, мертвая улица, занесенная песком... Песок здесь хозяин, ему принадлежит теперь Кузомень — когда-то самая богатая терская деревня. Щедро оделяла всем поморов здешняя земля, брали от нее, не задумываясь, вырубали лес, корчевали пни, жгли негаснущие костры под железными сковородами солеварок в XVII, XVIII, XIX веках — и погибла почва, наказав потомков через несколько поколений. Впрочем, и самих виновных настигла кара даже после смерти: как апофеоз всеобщего запустения возвышается над Кузоменью кладбищенский холм, но не холм это уже, а дюна — огромные трехметровые кресты где перекосились, где попадали, а из-под осыпающейся почвы, людским бездумием обращенной в песок, выползают полуистлевшие домовины...
