Мой невольный гид — потомственный железнодорожник, путеец «с пеленок». Его отец проработал бригадиром пути пятьдесят два года. Рядом с отчим домом проносились поезда. Подростком Пранас помогал отцу, во время каникул работал в его бригаде. Потом — учеба в институте.
По песчаной насыпи пролегли рельсы двухпутной железной дороги, берущей начало на станции Клайпеда-порт. У моря дорога начинает ветвиться.
Мы как раз подоспели к испытаниям эстакады, по которой вагоны будут подаваться на палубу судна. На нее два тепловоза выставили девять железнодорожных цистерн, наполненных водой. Общий вес испытательного состава — семьсот восемьдесят тонн. И конструкция выдержала такую нагрузку.
Пранас рассказал тогда, что для того, чтобы образовать площадку для строительства припортовых сооружений, со дна Куршского залива намыли более полутора миллионов кубометров грунта. Дело это было очень трудным. Землечерпалки и землесосы сплошь и рядом натыкались на валуны весом до тонны, тормозившие работу. Приходилось останавливать намыв и избавляться от камней. В этом месте, где будет разворачиваться паром, залив углубили до девяти метров.
Но не только песок и гравий поднимали с морского дна землесосы. Попадались и кусочки янтаря. Один такой отливающий матовой желтизной осколок величиной с ноготь получил и я — на память о строительстве переправы.
Искусственный мыс длиной полтора километра у Клайпеды был намыт еще в начале семидесятых годов. Но его площади для размещения комплекса сооружений переправы оказалось недостаточно. Мыс расширили, отнесли дальше от моря станции, чтобы они не влияли на водно-экологическую обстановку в заповедном Куршском заливе.
— А как волны, поднятые паромом при развороте и маневрировании, будут воздействовать на песчаный берег? — поинтересовался я.— Не размоют ли?
Оказалось, об этом уже подумали специалисты Литовского морского пароходства, проектировщики. Их расчеты показали, что берега останутся целыми. Куршскую косу и ее беспокойных пернатых обитателей не ждут никакие неприятности, лишь в общий гомон портовых гудков вольются еще и голоса судов-паромов.
...И вот упал с календаря листочек с датой «2 октября». Радио принесло в Клайпеду весть: «Мукран» в пути...
Свежий балтийский ветер полощет флаги СССР, ГДР и Литовской ССР. Причал едва вмещает строителей, моряков, железнодорожников, жителей Клайпеды, гостей, прибывших со всей страны. Истекают двадцать часов, прошедших с момента отправления парома от острова Рюген. Слышен далекий басовитый гудок. «Мукран», словно огромная скала высотой с десятиэтажный дом, украшенная флагами расцвечивания, медленно приближается к берегу. Судно разворачивается кормой к причалу. Точно встать у пирса ему помогают два буксира. На часах девять ноль-ноль.
