По спутниковому телефону американское командование связалось через прикомандированного к частям журналиста и передало просьбу журналистам вывесить на балконах гостиницы белые флаги — простыни.
Все журналисты немного истерично обсуждают между собой, что делать и как быть, что может обозначать этот обстрел. Лихие, недавно приехавшие ребята с одного центрального телеканала, с большим боевым опытом и все в татуировках, решают срочно ехать в посольство и воспользоваться его бомбоубежищем. Я только могу позавидовать их героизму. Ехать через весь раздираемый боями город, на другую сторону Тигра, для того чтобы спрятаться там в бомбоубежище.
Это, конечно, эмоциональный, панический шаг. На войне нельзя поддаваться эмоциям, особенно паническим. Паника превращает тебя в мишень. Как волки и дикие звери в лесу чувствуют панику заблудившегося человека, так и на войне бомбы и пули чувствуют твою панику и находят тебя. Это мое глубокое убеждение.
На войне нельзя дергаться. На войне лучше сидеть, чем стоять, и лучше идти, чем бежать. Война не любит резких движений, но не любит и долгой статики. Нельзя непростительно долго находиться в одном месте, особенно если это место на виду. Тарас два часа стоял на балконе с камерой, направленной на мост, с которого палил по сторонам американский танк. Американцы утверждают, что приняли его за снайпера. Но на десятках других балконов тоже стояли такие же операторы. Судьба отвела роль «снайпера» Тарасу.
Возвращается Джером, друг Тараса, фотограф АП. Он возил его в больницу. Джером рыдает. Тарас умер у него на руках. Журналисты уже привыкли видеть вокруг смерть. Но смерть коллеги, которого убили в гостинице, где мы живем, это нечто иное. Каждый видит себя на его месте. Люди потрясены, и они пока не спешат возвращаться в гостиницу, где уже поселилась смерть. В холлах и коридорах еще час назад переполненного отеля пусто, темно и холодно, как в морге.
Юра и я поднимаемся к себе в номер (мы решили жить, т. е. спать в одном номере на 10-м этаже, пока не кончится штурм) и привязываем одну из простыней за перила балкона, чтобы показать, что мы не снайперы, а мирные журналисты.
Последний раз неделю назад Юра столкнулся с Тарасом в пресс-центре. «Юра, ты еще живой, старина?» — пошутил тогда Тарас.
Мы с Юрой стоим на балконе, с которого «белым флагом струится простыня», и допиваем последнюю бутылку виски. С завтрашнего дня будем «воевать» трезвыми. В городе уже не купишь — все лавки давно закрыты.
