Здесь неплохо бы определить, что такое норма жизни. Вероятно, нормой жизни будет стремление к созиданию, к лучшему, к выживанию на возможно высоком уровне, возможно долгое время – как тело, разум, как духовное существо, как член семьи и член группы, и так далее.
Максимально хорошо и максимально долго.
Любые попытки снизить качество жизни или наполнить его страданиями и ограничениями следует считать преступными.
Будучи глубоко и давно больной, русская душа создает целые философии в оправдание своей болезни.
Например, философию об исключительной пассионарности – я не знаю, что это такое, наверное, нечто, связанное с мировой миссией по духовному возрождению всего мира, типа того.
То есть мы, русские, можем и должны пойти и духовно возродить весь мир, пойти и научить весь мир, как надо духовно жить, то есть не разлагаться от изобилия продуктов и товаров, а духовно страдать, метаться и устраивать время от времени социальные потрясения, чтобы жизнь медом не казалась.
Будто бы нам, русским, присуще некое специальное духовное видение жизни, которое якобы на западе давно утрачено.
Типа мы, русские, ближе к Богу и знаем, что такое духовность, а они там на Западе ничего не знают ни про Бога, ни про духовность, а все насквозь материальные и приземленные.
Типа наша русская литература – яркое бронебойное доказательство нашей избранности, нашей исключительности.
У меня есть одна приятельница, которая шесть лет живет в Швеции, будучи замужем за очень состоятельным шведом.
Работать ей нет нужды, поскольку все расходы на ее проживание муж взял на себя, поэтому ее главное занятие – жаловаться на свою духовную деградацию.
Все наши телефонные разговоры сводятся к тому, как ей плохо, грустно и одиноко, как она страдает от безделья, какое у нее плохое настроение, как ее засосал быт.
Когда я намекаю ей на то, что надо бы просто взять себя в руки и почувствовать удовольствие от жизни, гулять в парке, ходить в бассейн, посещать концерты, то она неизменно отвечает, что ее душа страдает от бездуховности, что ее нравственные искания зашли в тупик, что сытая и спокойная жизнь размягчила мозг, что творческому человеку нужны страдания, чтобы дух мог подняться над бытом, и прочую чушь.
Слушая ее, я понимаю, что она просто озвучивает свою болезнь, вернее, нашу общую болезнь, будто бы смысл жизни – в страданиях и нравственных исканиях… исканиях чего?
Какого ответа? На какой вопрос?
О вопросах и ответах давно никто не говорит, важнее вопросов и ответов само присутствие, наличие страданий и исканий. То есть ее жизнь станет комфортной и удобной, если в этой жизни появятся страдания и искания.
