На «языке мате» можно не только выражать отдельные чувства, но и «разговаривать» целыми фразами. К примеру, слишком сладкий мате имеет такой смысл: «Пора бы тебе поговорить с моими родителями!» Мате с апельсином — «Приходи ко мне!», с корицей — «Я думаю о тебе!», с патокой — «Мне неприятно, что ты такой грустный!»...
— Уверен, что лучшего сувенира вы не найдете,— с улыбкой закончил Хосе Морено. И он убедил меня. Мы с ним дружески распрощались. Но именно тогда я вспомнил слова моего знакомого муниципального советника из Сан-Лоренсо:
— Мате сближает и объединяет людей. Есть верная примета: если его попробуешь, обязательно вернешься в дом, где тебя им угощали...
Буэнос-Айрес
В. Резниченко, корр. АПН — специально для «Вокруг света»
Куда уходят корни «кедров»
Окончание. Начало см. в № 4.
— Я начал разрабатывать план вторжения в Ливан сразу же после назначения на пост министра обороны в августе 1981 года,— заявил Ариель Шарон в разгар агрессии.
Обосновавшись в министерстве обороны, он поручил генштабу подготовить доклад о возможных акциях в Ливане.
Вскоре начальник генерального штаба Рафаэль Эйтан положил на стол несколько «сценариев» будущей операции. Однако ни один из них не удовлетворил воинственного министра. У него имелись свои, далеко идущие планы.
Что же задумал Шарон? Прежде всего изгнать из Ливана палестинцев, одновременно покончив в ходе операции и с присутствием сирийцев (Имеются в виду сирийские подразделения, входящие в Межарабские силы по поддержанию мира в Ливане. (Здесь и далее прим. авт.).). В этом он рассчитывал на поддержку вооруженных формирований «Ливанского фронта» (Блок правохристианских партий.). Затем министр обороны намеревался посадить в Бейруте «сильное» — естественно, христианское — правительство, которое, как и Египет, подписало бы с Израилем мирный договор.
По указанию Шарона генеральный штаб приступил к детальной разработке плана агрессии против Ливана, которому министр обороны сам придумал кодовое название — «Операция «Ораним», что в переводе с иврита означает «Кедры». Впрочем, в кабинетах генштаба ее чаще называли «Большой проект».
В Тель-Авиве прекрасно понимали, что для успешного претворения в жизнь замыслов Шарона необходима не только гарантия, что Соединенные Штаты не будут мешать вторжению, но и их прямая поддержка. В сентябре 1981 года Бегин и Шарон отправились в Вашингтон. Во время встречи с госсекретарем Хейгом министр обороны сообщил в общих чертах о возможном военном вмешательстве Израиля в Ливане. Реакция, как и следовало ожидать, оказалась благоприятной. Хейг, считавшийся другом Израиля, оказал неоценимую услугу, предложив Бегину заключить соглашение о «стратегическом сотрудничестве». Премьер-министр сразу сообразил, что этот документ обеспечит им не только «политическое прикрытие» агрессии против Ливана; из него можно будет извлечь и другие выгоды.
