За несколько минут старик выбросил на лед девять рыб, нарезал снежных плиток и закрыл отверстие в надуне: сильный мороз еще может вернуться, и тогда вода замерзнет.
Солнце слегка подтопило лед, и поверхность его стала мокрой. Питычи собрал рыбу в рюкзак и, выбрав удобное местечко, вылез на терраску. Тут он увидел сидящую недалеко Кэпэр, росомаху.
— Етти, Кэпэр, здравствуй, — кивнул охотник.— Ты уже пришла. Как всегда, первая узнаешь новости. Надо угостить тебя рыбой, ты давно не ела настоящую рыбу.
Старик достал гольца и понес росомахе. Зверь настороженно двинулся в сторону. Была росомаха неестественно толста и от этого казалась неуклюжей. Подойдя ближе, старик увидел, что правое ухо ее надорвано и испачкано в крови.
— Ты ходила в бригаду, Кэпэр, и подралась с собаками.— Питычи укоризненно покачал головой.— Смотри, все это может кончиться плохо... Конечно, дети у тебя будут первый раз, и ты еще не понимаешь, что живешь для них... Вот, кушай, — он положил гольца.— Твоим будущим детям очень нужны соки свежей рыбы.
Питычи не спеша вернулся к реке. А росомаха подошла к гольцу, долго ловила запах рыбы, потом села и, облизываясь, стала смотреть в сторону охотника. Питычи махнул ей рукой и пошел дальше. Километрах в двух от рыбалки, в узкой ложбине, он увидел знакомый ольховый куст, подошел и потрогал его.
— Етти, Емромкыкай. Здравствуй, куст. Давно мы с тобой не встречались. Как ты поживаешь? — Он внимательно оглядел ольху.— О-о, вчера ты кормил зайца. А на этой ветке сидела куропатка и кушала почки... Летом сюда приходил олень, и его ты тоже накормил...— Питычи посмотрел вокруг. Везде из-под снега торчали тонкие веточки.— А сколько у тебя стало детей! Ты правильно живешь, куст. Сейчас я буду лечить тебя, а ты напоишь охотника горячим чаем, расскажешь новости и услышишь мои.
Старик достал нож, вырезал засохшие ветки и вдруг увидел, что на объеденных зайцем побегах выступили капли сока.
— Уже проснулась твоя кровь, — произнес охотник.— Значит, будет ранняя и дружная весна. Спасибо, что ты сказал мне об этом, куст. Сейчас я закрою твои раны жиром гольца.
Старик унес высохшие ветки под обрыв, выковырнул из песка три камешка, приладил над ними консервную банку и разжег маленький, в ладонь, костерок. Пока в банке таял снег, старик достал рыбину, жирным куском натер срезы куста, а потом, начиная с носа гольца, стал отсекать ножом тонкие пластинки и класть в рот. Аромат свежей рыбы смешивался с горьковатым запахом горящих веток, на зубах старика похрустывали хрящики, и ему вдруг стало так хорошо, что он засмеялся.
