— Пожалуй, Коринна, тебе пора готовить мате со жженым сахаром.
В обществе Коринны и Эладио я и провел этот вечер. Оказалось, он активист подпольного Союза коммунистической молодежи Уругвая, а Коринна — его невеста. Она училась на филолога в университете, но оттуда пришлось уйти. Власти хотели заставить всех студентов подписать «декларацию о поведении», а это значило, что Коринна обязуется не участвовать ни в политическом, ни в профсоюзном движениях и доносить на тех, кто это обязательство нарушит. Сейчас ей с большим трудом удалось устроиться уборщицей на мясохладобойню. Сорокавосьмичасовая рабочая неделя, без всякого трудового договора, без социального страхования. Но Коринна и не думает хныкать. Вместо того чтобы оплакивать свою скамью в аудитории, она собирает подписи под документом, где осуждается шантаж студентов и содержится требование отменить «декларацию». И таких подписей собрано уже несколько десятков тысяч. Не сидит сложа руки и Эладио, которого недавно уволили из вечернего кафе, где он играл на гитаре: требование освободить президента Широкого фронта Либера Сереньи, который вот уже несколько лет томится в тюрьме, были, например, начертаны 1 мая на большой стене в центре города его рукой.
С горечью говорила Коринна о том, что нынешний режим свел на нет все культурные контакты Уругвая с Советским Союзом. А ведь русское и советское искусство с давних пор пользовалось высочайшим авторитетом в глазах уругвайцев. Стоит хотя бы вспомнить гастроли русского балета С. Дягилева в муниципальном театре Монтевидео, когда при появлении на сцене Карсавиной публика несколько раз восторженными криками останавливала спектакль. Помнят уругвайцы и виртуозный смычок Давида Ойстраха, Леонида Когана, красоту ансамбля «Березка», дирижерское мастерство и музыку Арама Хачатуряна...
Костер уже догорел, над городом висели фиолетовые предгрозовые тучи. Новые друзья подарили мне на память мешочек заварки — высушенные и измельченные листья йерба-мате, тыковку и бомбилью — тростниковую трубку, к концу которой приделано ситечко вроде тех, которые надевают на походную чайную ложку, чтобы заваривать чай прямо в стакане. Ситечко на конце бомбильи используется, чтобы заварка как раз не попадала в трубочку.
— Вернетесь на судно, — сказал Эладио, — угостите своих ребят нашим мате.
— И не забудьте, — сияя лучистыми глазами, прокричала мне вслед Коринна, — добавить жженого сахару! Обязательно!
