...День кончается. На безоблачном ранее небе разбросали свои перья прозрачные облака, невесть откуда появившиеся. Солнце, как на салазках, съезжает за гряду облаков у горизонта и посылает над ними последние лучи. Они подсвечивают серебристые перья, окрашивая их снизу в тревожные багряные тона. Облака сразу становятся двухцветными: свинцово-серыми сверху и багровыми снизу. Над горизонтом сгущаются краски: желтовато-зеленые тона переходят в розовые, и тут же небо отчетливо лиловеет. Над головой проступают первые звезды...
Астрономические сумерки — так называют это время штурманы: и звезды видны, и горизонт хорошо выражен. Можно брать секстант и «ловить звезду», то есть определять ее высоту над горизонтом, что позволит затем, после решения нескольких задач, узнать координаты нашего места. Мне нравится поэтичность этого штурманского термина: астрономические сумерки.
Но сумерки сумерками, а надо готовиться к ночным тралам. Их будет два: на глубинах пятьсот и восемьсот метров. Первое траление намечено провести около двадцати трех часов. До этого надо покончить со всей канцелярской частью обработки сегодняшних результатов, поужинать — и на выбор: либо идти смотреть фильм, либо вздремнуть хоть час-полтора.
Переодевшись, отмывшись, иду на ужин. День окончен, но для меня работа только и начинается. Ведь я специалист по креветкам. Если днем я в основном помогал ихтиологам, так как креветок и кальмаров на этот раз было немного и времени они отняли мало, то ночь — моя, «креветочная». Поэтому, отвергая соблазн кино, «падаю в ящик», даже не раздеваясь, лишь завернувшись в одеяло.
Проспать не боюсь. На страже «креветочный рефлекс». Суть его в том, что за время рейса постепенно вырабатывается условный рефлекс на определенный сигнал, связанный с выборкой трала. Если я ночью просыпаюсь сам не знаю отчего, значит, пора идти в лабораторию и надевать рабочую одежду. Может быть, это вибрация или неуловимый обычным ухом звук, но что-то будит меня в самый необходимый момент.
И вот опять улов на палубе — мы с ведрами, ящиками и зюзьгой приступаем к делу. Общая цветовая гамма резко изменилась: нет серебристо-серого, серебристо-розового. Нет перламутра живой рыбьей чешуи, муаровых и голубых разводов рыбьих спинок. Картина и стать окружающей ночи: общий черный тон окраски рыб, на котором серовато-стальные вкрапления хоплостетусов, розовые пятна глубоководной скорпены и пурпурные брызги креветок. Это сочетание цветов настолько необычно, что действует даже на таких предельно реалистически мыслящих людей, как наши тральцы. Ихтиологи погрузились во все оттенки серого и черного, а я собираю благородный пурпур. Это не мешает нам помогать друг другу, и я любуюсь выставкой глубоководной ихтиофауны так же, как они — моими любимыми креветками.
