Нужны были дороги. Но на постоянные не меньше года на постройку, а временные строить не из чего.
В шесть утра Шубников был на станции. Зрелище было ошеломляющим: по обе стороны железнодорожного полотна, от входной до выходной стрелки лежали штабеля стройматериала, бревна и балки, мешки с цементом и ящики со стеклом, кирпич и гравий, деревянные щиты для сборных домов, мел и известь, шифер и кровельное железо, покрышки для автомашин и бочки со смазкой, ящики и тюки неизвестного назначения...
После осмотра станции Шубников тут же, в здании вокзала, собрал небольшое совещание, на котором сказал:
— Круглосуточную и бесперебойную работу транспорта и погрузочных средств мы обеспечим. Но не это главное. Через три дня мы вывезем скопившийся груз, а через неделю будет то же самое. Так что решение вопроса не здесь. Кардинальное решение — уйти с разгрузкой вагонов со станции.
— Куда? — почти одновременно спросили присутствующие.
— На нашу материальную базу,— ответил Шубников.
Дело в том, что генеральным планом строительства была определена территория для хранения материальных ценностей для нужд строительства. Она намечалась в двух километрах от железнодорожной станции и соединялась с ней железнодорожной веткой.
— Но ведь базы нет, и ветки нет, — сказал Ткаленко.
— Верно, Андрей, — ответил Шубников. — Базы нет, но есть земля, а ветку нам Георгий Дмитриевич Дуров за три дня построит.
— Но у меня все люди и рельсы задействованы на расширении станции, — возразил Дуров, который в то время отвечал за строительство железной дороги.
— Верно, — сказал Шубников. — Вот их-то ты немедленно и перебросишь. Слышишь — немедленно! Собко,— обратился он к главному механику, — тебе двое суток на земляное полотно. Отсыпать скреперами, чтобы сразу же уплотнялось. А ты, — повернулся он опять к Дурову, — наступай им на пятки с верхним строением. Конечно, уплотнение полотна будет недостаточное, потеряем на балласте, зато выиграем время и разгрузим станцию. Овчинка выделки стоит.
— Георгий Максимович! — воскликнул Ткаленко. — Когда главк узнает, что вы остановили работы на площадках и на расширении станции, поднимется невероятный шум.
— Ничего, — ответил Шубников. — Пока разберутся, мы дело сделаем, да и не дураки там сидят, понимают, что я не дачу себе строю...
Прошел всего лишь год, как Шубникова вызывали в Москву. Лютые морозы, сильнейшие ветры и небывалые для этих мест снежные заносы создавали дополнительные трудности для строителей. Тем не менее одна из самых тяжелых, самых трудоемких работ — рытье котлована под стартовое сооружение — подходила уже к концу. Осталось углубиться еще на 5—6 метров, и котлован объемом миллион кубометров будет готов. Вот тогда-то можно будет начинать бетонировать основное стартовое сооружение — наиболее сложное во всем комплексе. А его готовность определяет готовность всего космодрома. И вдруг страшная, ошеломляющая новость: через 3—4 метра котлован врежется в водоносный горизонт. Мало того — вода находится под давлением около трех атмосфер. Если не принять немедленных мер, котлован будет затоплен, причем прорыв воды может произойти в любую минуту. А если это произойдет... О последствиях не хотелось даже думать.
