Тибет во все времена был краем запретных тайн. По приказу далай-ламы и требованию китайского императора никто, кроме паломников, не смел проникать на его территорию, тем более вывозить какие-либо документы. Карали беспощадно. В конце прошлого века в Тибете был убит французский путешественник Дютрейль де Рен. Японец Кавагучи изучал Тибет в одежде паломника. Когда же настал час его разоблачения, то монахам монастыря Сэра, всего лишь предоставившим японцу ночлег, выкололи глаза. Известные ламы, покровители индийского исследователя Сарат Чандра Даса, также под видом паломника проникшего в Тибет, впоследствии были подвергнуты публичному избиению и приговорены к тюремному заключению. Многочисленные подобные примеры, однако, не остановили бурятского хамбаламу. Как уж ему удалось найти художников-переписчиков и уговорить их сделать копию с «Бри-ша», можно лишь догадываться. Как и предполагать, что рисковал он самой жизнью ради возможности помочь немощным и больным своим соплеменникам.
Намерения эти, разумеется, наивные, хотя все случилось уже в начале века нынешнего. Нельзя, однако, забывать, что иной медицины, кроме тибетской, буряты не знали. Более того, и после Октября не один год авторитет ее, вобравшей многовековой народный опыт, в республике был довольно высок. Потому в 1926 году Бурятский обком партии принял даже специальное постановление, в котором, в частности, обращалось внимание на целесообразность внимательного и, конечно, критического изучения тибетских медицинских трактатов.
Но вернемся к Атласу. Его удалось вывезти в Бурятию, и до 1936 года он хранился в одном из дацанов, который специализировался «по медицине» официально, с разрешения Наркомздрава. А после смерти хамбаламы Доржиева «Бри-ша» передали в республиканский краеведческий музей. В начале 50-х годов в Бурятии появился словарь тибетских лекарственных растений, в котором впервые в современной литературе упоминается «Бри-ша».
Еще одна существенная деталь в многотрудной судьбе Атласа. Вскоре бурятская копия «обретает» новое качество — она становится «оригиналом». Сам оригинал в Лхасе был уничтожен во время китайской «культурной революции»...
Наконец последние формальности улажены: позвонили из республиканского министерства культуры, и вместе с работниками бурятского краеведческого музея имени М. Н. Хангалова мы подошли к заветному ящику, который хранится как зеница ока.
В хранилище полумрак. Вокруг на стеллажах и прямо на полу грозно восседают многочисленные будды — бронзовые, деревянные, чугунные... Со стен наивно-устрашающе глядят бурятские, тибетские, монгольские ритуальные маски. Четыре женщины-искусствоведа, все, кто находился в это время в залах запасника, торжественно расположились вокруг красноватого ящика с Атласом. Одна оторвала пломбу и открыла крышку. Другая предложила отложить в сторону мою сумку с фотоаппаратом, любезно пояснив, что «так вам будет удобнее рассматривать». Третья бережно, двумя руками, начала перекладывать листы. Их — семьдесят семь, почти метрового размера бумажных плакатов, по краям обклеенных тканью. Более десяти тысяч цветных стилизованных рисунков передают самую разнообразную информацию. Порой фантастически скрупулезно. Лишь о том, как ставить диагноз по пульсу, рассказывает более тысячи рисунков!
