Вообще лиманное орошение пастбищ было известно человеку давно. Сохранились и следы древних лиманов. Так, например, в Присивашье нами были обнаружены еле заметные следы валов. Осматривая их (к сожалению, не с самолета), мы в какой-то мере выявили схему их расположения.
Система представляла собой два треугольника: большой и поменьше, соединенные как бы срезанными вершинами. Площадь большего треугольника была покрыта слабопроницаемыми для воды солонцеватыми почвами с редкой солонцовой растительностью, а на площади меньшего треугольника поднимались луговые злаки, свежие и густые.
Из схемы расположения валов и валиков внутри треугольников можно было представить, как работала система. Земляные валики большего треугольника собирали осадки и направляли сток воды в меньший треугольник. Там и зеленели сочные пастбища.
Так улучшали пастбища в давние времена в крымском Присивашье. Заметим, что такая конструкция лиманного орошения пастбищ по качеству ничуть не уступала современной. А если сравнить ее с конструкцией глубоководных лиманов, которые строились у нас в конце XIX — начале XX столетия, то она совершеннее, так как обладает способностью распределять сток и увлажнять почву более равномерно и экономно. Только лишь последние конструкции так называемых мелководных лиманов могут сравниться с ней.
Обводнительные и оросительные системы лиманного типа сейчас широко распространены в нашей стране. Эти системы строятся, естественно, на основе последних достижений науки и техники, однако же при их сооружении не следует пренебрегать и практикой далеких наших предков.
А. А. Сидько, кандидат сельскохозяйственных наук
Старый дом
О том, что городу тысяча лет, торжественно рокотали стройные аккорды под сводами церкви Марии и Морица, звенела музыка в доме, где родился композитор Гендель, деловито вещали экскурсоводы в музеях промышленного развития.
Под вечер мой гид по музеям Галле, центра округа на юге ГДР, Фриц Гендель, популярный в городе трубочист, подвел меня к еще одному зданию музейного вида. Тут я сказал, что истории мне на сегодня, пожалуй, хватит.
— Не бойся, это пока не музей. Здесь я живу.
Открыв резную дверь, расписанную яркими красками, Фриц повел меня по лестнице на второй этаж. Переступив порог квартиры, я сразу очутился в XX веке.
Еще несколько секунд назад при взгляде на это нарядное здание с нависающим над головами прохожих эркером, вживленными в камень деревянными балками, с маленькими, будто ячеистыми окошками, я готов был ручаться, что внутри обитают одни лишь экспонаты да воспоминания. Но увидел просторную гостиную с современным шкафом-стенкой, телевизором и электрокамином.
