Проходит зима, настает время весенних забот, а с ним новые капризы балканской розы ветров. К примеру, пылевая буря. Периодически налетая на Болгарию, ветры разрушают плодородный слой почвы, захватывая, как правило, те районы, где условия для земледелия наиболее благоприятные,— Дунайскую равнину, Черноморское побережье, Добруджу. В реестр ветроопасных в Болгарии занесено около сорока процентов всех обрабатываемых земель.
Если ветровая эрозия приходится обычно на март—май, то в разгар лета плодородной Добрудже грозит суховей. Черный ветер способен сжечь злаки в самый канун жатвы.
Климатических подвохов болгарский крестьянин ждет в любой сезон. Ранней весной он озабоченно хмурится не только в случае затяжной распутицы, мешающей машинам выходить на поля, но и при слишком быстром потеплении. Ведь плодовые деревья, преждевременно зацветая, становятся уязвимыми для частых в этих краях весенних заморозков.
Потому-то здесь испокон веку формировались сложные обряды; слабый человек видел в них единственное средство умилостивить или запугать злых духов, командующих стихиями. Маски устрашения и оглушительные бубенцы кукеров родились в свое время отнюдь не ради чистого искусства.
Чаще всего в старом болгарском селе можно было увидеть церемониал вызова дождя, ибо на каждое третье лето, как правило, приходится засуха. А единственным эффективным средством против нее была и остается ирригация.
Понятно, что крестьянину-одиночке она была не под силу. И в 1944 году искусственное орошение в Болгарии охватывало лишь тридцать семь с половиной тысяч гектаров. В 1982 году в стране земли орошали в тридцать раз больше — четвертую часть всех обрабатываемых площадей. По количеству орошаемой земли на душу населения Болгария вышла на третье место в Европе, уступая лишь Италии и Франции. Все это — и многие тысячи километров каналов, сотни насосных станций, плотины, шлюзы, дренажные канавы. А поскольку Болгария не располагает (кроме Дуная) большими реками, то потребовалось еще построить две тысячи больших и малых водохранилищ общим объемом около пяти миллиардов кубометров.
А в тех районах, куда еще не дошли каналы, у земледельца в летнюю сушь одно на уме: «Дождя бы, дождя!»
С Хинко Хинчевым, первым секретарем общинного комитета партии в Хлебарово — это городок близ Разграда,— мы стояли у кромки пшеничного поля. Хинко сокрушался:
— Сорок пять дней ни капли!
Тучку бы сейчас! Ох, как нужен дождь! Только не ливневый, только без града.
