— Вот стоим мы тут на яблоневой опушке, а сзади к нам подбирается лев,— настроился на шутливый лад фотокорреспондент.
— Львов нет,— коротко бросает Оскон.
Но любознательные путешественники тотчас же приводят ему цитату из Квинта Курция о том, что Александр Македонский собственноручно убил льва в «заповедных лесах Базара», а как знать, не те ли это леса?
— Львов нет,— невозмутимо повторил Оскон.— Есть медведи. Белокоготные. Это разновидность бурого медведя.— И, вероятно, заметив, что наша группа немедленно сомкнулась плотнее, успокаивающе добавил: — Но у него нрав гораздо мягче, чем у сибирского собрата.
Путь к реке преградил высокий порог, и она, отстаивая свои права, зашумела еще яростнее.
— Смотрите,— один из нас замер, словно не веря глазам своим.— Птица.
— Ну и что? Птица как птица.
— Это синяя птица счастья. Из сказки.
— Не может быть! Она черная...
Птица сидела на опасно наклонившейся к воде ветке. Чуть побольше дрозда. Оперение — с еле заметным синеватым отливом.
И тут я вспомнила слова заместителя директора по научной работе Института биологии АН Киргизской ССР Эмиля Джапаровича Шукурова:
— Во всех сказках птицу счастья шли искать за тридевять земель, в тридесятое царство. Путь был долог и труден, потому что шли из Европы в Азию: в Бирму, Индию, Пакистан, может быть, и сюда. В Европе синей птицы не было и нет, потому что ей нужен особый климат, ревущие потоки, скалы, обрывы, горный лес.
— Сказочная птица есть, а вот вам и чудовища...
Мы невольно поднимаем глаза. И впрямь эти скалы — «чудовища» и «богатыри», меряющиеся силой. Окаменевшие в невероятном напряжении. Нелегок путь к счастью — ведь гнездо этой птицы, спрятанное на полке отвесной скалы, неприступно.
Резкий, отрывистый, мощный голос, похожий на рык могучего зверя, вернул нас к действительности.
— Кто это? — шепотом спросил самый смелый.
— Элик,— проговорил Оскон.
Элик?! Нежнейшая косуля с ласковыми, добрыми глазами восточных красавиц — и такой рык?
— Элик,— подтвердил еще раз Оскон.— Голос такой, что поделаешь. Не все же может быть одновременно прекрасным...
То тут, то там, в редколесье и на равнине, мы спотыкались о ямки, вырытые кабанами. Древнейшие животные вечным рытьем своим очень помогают лесу: густая дернина и травяной покров практически не дают прорастать семенам, а кабаны в поисках орехов или корней постоянно «вспахивают» дерн. Интересная деталь: в 1964 году 35 процентов всходов грецкого ореха проросли именно на кабаньих пороях.
