И это слово, так выбивающееся из общей беседы, вызвало дружный смех.
Темнеет, накрапывает холодный дождь.
— Простите, что мы вас так надолго задержали,— говорю я.
Чойсурэн улыбается.
— Ничего. Если ты собрался в дорогу, а к тебе пришел важный и интересный гость — хороший будет путь...
Наталья Жуковская, кандидат исторических наук Баян Агт — Москва
Случилось это много лет назад, в небольшом городке Исилькуле, затерявшемся среди заснеженных равнин бескрайней прииртышской лесостепи, примерно между Омском и казахстанским Петропавловском. Над темно-синими сугробами исилькульской улицы, над снежными шапками, нахлобученными на крыши одноэтажных домиков, мерцало тысячезвездное небо. Было морозно, спокойно и тихо.
Как вдруг вверху, где-то в зените, раздался звук, сухой и резкий, похожий на треск разрываемой ткани, словно кто-то распорол ее по шву до конца.
Я моментально вскинул голову — ярчайший болид, рассыпая желтовато-белые искры, стремительно несся по звездному небу, столь стремительно, что я успел «застать» его лишь в середине и конце пути, когда он, пыхнув последними искрами, потух где-то высоко-высоко в атмосфере.
Тут же исчез и звук рвущейся ткани. И снова над городком повисла мягкая снежная тишина. Метеор же оставил за собой длинный светящийся след, протянувшийся по звездам как раз через зенит. След этот быстро таял и окончательно померк секунд через пять.
Виденное было мне не в диковинку: в юности я несколько лет наблюдал метеоры, будучи иногородним корреспондентом-наблюдателем метеорного отдела Таджикской астрономической обсерватории (ныне Институт, астрофизики Академии наук Таджикской ССР), куда регулярно высылал из далекой Омской области звездные карты, исполосованные следами зарегистрированных мною «падающих звезд». Наблюдал метеоры усердно, даже упоенно, каждую ясную ночь, иногда, что называется, от зари до зари, лишь в сильные морозы позволяя себе греться в помещении ровно десять минут каждый час. Видел, кроме многих сотен «обычных» метеоров, и телескопические, то есть не доступные невооруженному глазу, а различимые только в светосильный инструмент, и очень крупные яркие болиды вроде этого, который, казалось бы, ничего особенного не представлял.
Но вот что меня сильно смутило. Ведь я сначала услышал звук и лишь затем, подняв голову, увидел болид. Может ли быть такое? Большинство метеоров, влетая на бешеной скорости в атмосферу и почти мгновенно раскаляясь от трения о воздух, испаряются на высотах 60—130 километров, в редчайших случаях достигая 20—40. Звук же летит в атмосфере со скоростью 330 метров в секунду, так что звуковые волны могли достичь меня самое меньшее через минуту, а всего вероятнее, не раньше, чем минуты через три-четыре. Вот приглядимся к грозам: есть простой прием расчета их дальности от наблюдателя — для этого нужно считать секунды, прошедшие между вспышкой молнии и первым громовым раскатом, число этих секунд поделить на три, и получится расстояние до молнии в километрах. И многие по опыту знают, что если вспышка молнии и звук ее «выстрела» раздаются почти одновременно, то это значит: огненная стрела ударила где-то совсем рядом. К слову сказать, ощущение вовсе не из приятных.
