— Ну, наш Ильич — совсем другой человек. Он никогда не покажет своего превосходства, хотя и видит ход событий гораздо яснее многих. Я убедился в этом во время разговора с ним в Женеве. Он вызвал меня из Петербурга, чтобы узнать, как идут дела с закупкой оружия за границей...
— Однако нам пора,— прервал его Смирнов.— Половина одиннадцатого. Темень-то какая... Поезд из Або должен уже прибыть. Пока дойдем, они будут на месте.
На улице Смирнов пытался укрыть Буренина и себя зонтом от сильного дождя, но, пока они добрались до Естнеской, оба изрядно вымокли. Почти вбежали в подъезд четырехэтажного дома, поднялись по лестнице.
— Здесь,— сказал Смирнов, сдерживая дыхание.— Это квартира доцента Кастрена.
Буренин позвонил. Дверь открыл Ула Кастрен. Узнав Смирнова, пригласил войти.
В прихожей стояли два раскрытых зонта, с которых стекала вода. Видно было, что хозяин и его гость только что прибыли. Смирнов осторожно поставил рядом и свой зонт.
— Ну как? — спросил Смирнов Кастрена по-шведски.
— Все в порядке. Только что поужинали.
Буренин открыл дверь в гостиную:
— Разрешите?
У обеденного стола сидел Ленин. При свете большой люстры он читал «Хювюдстадсбладет». Увидев Буренина, встал, пошел навстречу.
— А, Николай Евгеньевич, здравствуйте,— протянул он руку.— Рад вас видеть. Вот, прибыл в вашу «епархию».
— В дождь прибыли, Владимир Ильич. Говорят, к счастью.
Ленин рассмеялся:
— Дождливой погоды и в Стокгольме было предостаточно, но пока, скажем прямо, мне не особенно везло. Ваши друзья продержали меня там несколько дней.
— Прошу извинить, Владимир Ильич. Получилось недоразумение. Неовиус неожиданно для нас уехал из Стокгольма. Второй человек, с которым мы поддерживали в Гельсингфорсе контакт, отправился в Петербург — места в сенате выторговывать. Вот и порвалась связь со Стокгольмом. А тут еще забастовки. Почта и телеграф не работали несколько дней.
— Как обстановка в Финляндии? — спросил Ленин.
— Об этом вам лучше расскажет мой друг. Разрешите представить — лектор Гельсингфорсского университета Владимир Мартынович Смирнов, он же — Паульсон, он же — Афанасий. Настоящий финляндец, живет здесь, всех знает.
Ленин улыбнулся, пожал Смирнову руку:
— Как же, знаю Паульсона. Мы были очень довольны вашими корреспонденциями для «Искры». Ну и об организации вами нелегального транспорта литературы нам тоже известно. Только вот в Стокгольме в подвале Народного дома мне показывали ящики с нашими газетами и брошюрами. Как же они там так залежались?..
