Сейчас на ступеньках пагоды сидели два пожилых буддийских монаха и безмолвно смотрели в жаркую мартовскую даль.
— Полпотовцы не щадили никого и ничего,— с горечью рассказывал мне архитектор Ти Яо.— Ват Пном не избежал разрушения. В руинах многие строения на холме, разворованы священные статуи. Мы пытаемся спасти и сохранить уцелевшие.
Ват Пном сейчас лишен буйной тропической зелени. Она расцветет с началом сезона дождей. Среди руин чудом уцелевшая пагода, но и она требует серьезного ремонта.
В туристских проспектах, который выпускала пресс-служба Сианука, Ват Пном был другим. Красивым и неосязаемым.
И я вдруг представил себе туристов, увешанных кино- и фотоаппаратами. Я представил себе этих туристов, отщелкивающих свою порцию буддийской экзотики, и тут вспомнил о поселке Кандальстыонг, где мы снимали телевизионный очерк о преступлениях полпотовского режима.
Было это два года назад, когда жилось кампучийцам еще трудно, когда решалась судьба первого полноценного урожая риса, когда не хватало продовольствия и народные власти распределяли между крестьянами продукты, полученные по каналам международной помощи. . ...
Вместе с нами в Кандальстыонг приехали несколько американских, канадских и английских журналистов.
Работали они в прямом смысле слова в поте лица: щелкали затворами, снимая крупным планом изможденные лица крестьян, банки с кукурузным маслом, мешки с рисом, молодых ребят из отряда народной милиции, наблюдавших за порядком при распределении...
Некоторые фотографии я встречал потом в журналах и газетах. Среди тех журналистов нашлось несколько честных, которые написали правду.
А остальные?
Их профессионально сделанные снимки сопровождались комментариями, из которых вытекало, что голод завершит истребление нации, что страна стоит на краю гибели и что виноваты во всем народно-революционные власти и вьетнамцы.
Клевета, чудовищная по мысли, была для этих газет заурядной. Им ничего не стоило обвинить людей, спасших свою страну и народ от полного уничтожения, людей, поднявших знамя борьбы и изгнавших убийц из Кампучии, в неспособности руководить государством. Им ничего не стоило — а вернее, за это здорово платили — обвинить братский народ Вьетнама, с которым кампучийцев связывают долгие годы совместной борьбы против французских колонизаторов и американской агрессии, в интервенции.
Ложь сопровождалась воплями о трагедии Кампучии. Но они не захотели вспомнить о трагедии, разыгравшейся с приходом к власти пропекинскои клики, бросившей страну на грань гибели. Теперь они редко приезжают в Кампучию. Голода нет, лица у людей открытые и веселые.
