Исследовались также проявления эйдетизма и удлинение последовательных образов у галлюцинирующих больных. К тому же ряду исканий следует отнести очень важные исследования порогов слуховой чувствительности галлюцинирующих больных (М.С. Лебединский, В.Б. Азбукина, Н.Р. Баскина и Е.Ф. Бажин). Данные их пока противоречивы, но интересны и тоже характеризуют особенности психики больных, страдающих галлюцинациями.
Таким образом, изучались феноменология обманов слуха, вопросы их локализации и патофизиологии, а также различные виды патологии психики больных, страдавших галлюцинациями. Но почти не была предметом исследования деятельность людей в то время, когда у них возникают обманы слуха. Именно это и стало предметом данной работы, начатой в 1951 г. Была поставлена задача выяснить роль деятельности больных, конкретнее, деятельности прислушивания в механизме формирования галлюцинаторных образов. Для построения гипотезы были использованы еще некоторые факты, а именно следующие. Прежде всего описания галлюцинаций у здоровых людей. Так, были известны сделанные немецкими авторами описания галлюцинаций слуха у заключенных в одиночные камеры. Описывались также галлюцинации у военнослужащих при затянувшихся пребываниях на посту, во фронтовой обстановке. В последнее время число таких описаний увеличивается. Даже на XIX конгрессе психологов в Лондоне докладывали о галлюцинациях у людей, работающих под водой. Во-вторых, данные физиологов — главным образом Г.В. Гершуни, А.Т. Пшонника, С.Л. Левина, Ф.Т. Майорова — о патогенной роли слабых раздражителей. Особенно важны не столько субсенсорные раздражители, сколько слабые или слабеющие, ослабляющиеся.
Эти данные, а также некоторые эксперименты Б.М. Бехтерева, С.П. Рончевского, A.M. Халецкого позволили сформулировать следующую гипотезу. В патогенезе, то есть в механизме развития галлюцинаторных слуховых образов, или иначе обманов слуха, существенную роль играет тревожное прислушивание людей к звукам, особенно к плохо различимым.
В соответствии с гипотезой была разработана экспериментальная методика исследования. Под предлогом проверки слуха испытуемым предлагалось прислушиваться к тому, что будет слышно в комнате, определить и сказать, что именно слышно. И инструкция, и редкие реплики экспериментатора произносились очень тихо, и это, как правило, «заражало» испытуемых: они тоже сообщали о том, что слышно, тихим голосом. Звуки воспроизводились с помощью магнитофона, смонтированного так, что в комнате стоял только репродуктор, а сам магнитофон в другом помещении. Полной звуковой изоляции экспериментальной комнаты достигнуть не удалось, поэтому опыты производились только зимой и только рано утром, пока в помещении было тихо. Если помехи все же возникали, они отмечались, разумеется, в протоколе. Звуки были записаны в студии звукозаписи на одинаковом уровне громкости (15 децибелл). На первой половине ленты были записаны однотонные, длящиеся на протяжении 55 секунд, с перерывом в 5 секунд, звуки (перелистывание страниц книги, булькание воды, тикание часов, шум дождя, трение металлических пластинок, дыхание человека, морской прибой и т. д.). На второй части ленты были иные предметные звуки: кашель, стук в дверь, бой часов, шаги, всплеск воды, свист, всхлипывание и др. Они звучали коротко, на фоне тишины, аритмично во времени. Опыт продолжался 25 минут. Все звуки воспроизводились очень тихо, на пределе различения, и длительное напряженное прислушивание создавало функциональную перегрузку слухового анализатора. В этом существенная особенность методики. Она давала возможность: 1) оценить, насколько хорошо (т. е. быстро и правильно) испытуемый распознает звуки по их предметному источнику и 2) проследить, как влияет на качество слуховых восприятий и на психическое состояние испытуемого напряженное прислушивание.
