– Агнесса – ангел! Она жертвует собой для нас! – живо и возбужденно заговорила старушка, будто стараясь воспользоваться случаем представить в ярком свете заслуги девушки. – Она так закабалила себя, что…
– Ну, дружочек, ты преувеличиваешь, – тревожно перебил ее судья. – Конечно, ей у нас не так весело, как в доме генерала фон-Гузек, но…
Бросив взгляд на рабочий столик, стоявший у окна, он прибавил:
– Гм… Шляпы и перчаток нет здесь!… Значит, она опять ушла в лес за цветами, а мне очень хотелось бы познакомить вас с нею!
– Барышня, вероятно, избалована своей предшествующей жизнью! – заметил Маркус с неприязненной улыбкой.
– Избалована, как может быть сама хозяйка дома! – сказал судья. – Вы подумайте только: обеды, вечера, театры, собственная горничная, выезды в великолепных экипажах! – перечислял он по пальцам. – Агнесса очень красива, прекрасно держит себя и чудесно играет на рояле! Боже мой, как это меня мучит! – прервал он сам себя. – В Гельзунгене у меня был инструмент, стоивший тысячу талеров, многие из знаменитых виртуозов, посещавших меня, играли на нем, а теперь он стоит у разбогатевшего фабриканта, и полдюжины его отпрысков бренчат на нем… Я прихожу в отчаяние при этой мысли, но что было делать? Пришлось расстаться с этим дивным инструментом! Хотелось бы мне, чтобы вы услышали эти звуки! Под руками моей племянницы они потрясали душу: я с наслаждением слушал даже ее упражнения! Ах, вы, должно быть, не поклонник музыки? – спохватился судья, заметив насмешливое выражение лица помещика.
– Вы не ошиблись, – откровенно ответил Маркус. – Очень уж много дам, играющих на фортепиано: после каждого обеда, на любом вечере, в заключение открывается это орудие пытки! И я привык браться за шляпу, как только какая-нибудь дама усядется за рояль!
Судья принужденно засмеялся, а его жена возразила с серьезным видом:
– Поверьте, если бы вы услышали игру Агнессы, вам не пришлось бы бегать от инструмента и навязанного вам удовольствия! Наше милое дитя не занимается исключительно музыкой, ее жизненная задача…
– Но, дружок, я уже сказал, что Агнесса также превосходная художница! – быстро и с видом нетерпения прервал ее судья.
– Она превосходно умеет справиться на кухне и в погребе! – продолжала старушка, невзирая на старания мужа остановить ее. Последние слова она даже произнесла возвышенным голосом и с особым ударением.
– Я тебя не понимаю, Сусанночка, – еще более энергично прервал ее старик, лицо которого сильно покраснело. – Что тебе за охота представлять Агнессу, дочь офицера из благородной фамилии Францев, какой-то замарашкой? Мне было бы жаль денег, если бы в этом заключались ее заслуги!… Кстати, господин Маркус, – резко переменил он разговор, – вы долго думаете остаться в „Оленьей роще“?
