— Что я слышу? Ройтман? Тот самый, который? Вы знакомы? Павел, что же вы молчали?
(Как же, молчал; вы, дедушка, стареете, становитесь весьма забывчивы.)
— Вы должны… ты, Пашенька, просто обязан рассказать ему о наших бедах.
— Да какое ему дело до Приютина?
— Не скажи, он такой влиятельный. Пусть этим позвонит, которые сафари. Или пусть твой Ройтман выкупит усадебные земли и подарит их обратно нам! А? ты понимаешь, мой дорогой? обратно.
— Понимаю, — с неохотой согласился Павел.
— Значит, поговоришь?
— Значит, да.
Тем временем в купе вметнулась девушка. Вслед за девушкой, как верный пес, через порожец перевалился безразмерный чемодан. Она кинула на Павла секундный взгляд: этот не поможет? тут же отвела глаза: нет, не годится, коротышка.
Павел твердо улыбнулся. Кивнул на чемодан; девушка приязненно пожала плечами: дескать, как считаете возможным, но буду благодарна, если выйдет. Не знаете вы, девушка, что у людей коротенького роста отработаны приемы верхнего броска, иначе им не выжить в мире гулливеров.
Павел закинул тяжеленный чемодан на полку; на лице попутчицы отобразился интерес. Она забралась в дорожное кресло с ногами, скинула туфли, стала похожа на девочку-подростка, открывшую настежь окно и усевшуюся на подоконнике в ожидании большой любви.
Вслед за девушкой впорхнули два японца; четкие, как черно-белые рисунки. Младший схожим отработанным движением вбросил на полку багаж; старший чуть кивнул в знак благодарности. Японцы уселись напротив Саларьева, вынули одинаковые путеводители и сосредоточились.
Оба места рядом с Павлом пустовали. Повезло и можно вытянуться в собственное удовольствие? казалось бы, пятничный поезд, должен быть битком набит.
За окном зазвучала прощальная музыка, поезд скользил по рельсам, как нож по топленому маслу, перрон внезапно оборвался, мимо побежали унылые домики, и тут стеклянные двери их купе раздвинулись. Раздался грубый и как будто бы знакомый голос:
— Какого ччерта? чуть не опоздали.
В дверях стоял загорелый мужик, широкий в кости, русопятый, соломенные волосы ежиком, брови выцветшие, белые. Мужик был одет щегольски: на фоне загара сверкала рубашка в синюю полоску, с ярко-белым твердым воротником; на выступающих манжетах — запонки с граненым синим камнем; клубный пиджак ночного цвета с едва заметной вышивкой инициалов на нагрудном накладном кармане, черные брюки, тонкие ботиночки. Все на нем сидело как влитое, но выглядело диковато; так дорогая стильная одежда смотрелась бы на сельском манекене.
