— 250 гектаров? Приданных угодий? Легче застрелиться! — Сёма затряс головой.
— Семен, вы малодушны. Пусть они стреляются. Мы не допустим.
— Вашими устами, дорогая мадам Цыплакова, но бумаги правильные. А человек, который приходил с бумагами, неправильный. Очень равнодушный человек.
— В суд пойдем. Голодовку объявим. Поднимем общественность…
— Мадам, я вас глубоко уважаю, но дайте мне договорить.
— Что же это мужчины такие пошли. Словоохотливы, как женщины.
— Итак, благодарю и продолжаю.
5
Три месяца назад на территорию усадьбы въехал черно-синий «Бентли», замызганный навозной грязью.
Из машины бодро выскочил мужчина средних лет, широкой кости, крепкий и развязный, похожий на недослужившего полковника из тыловиков. Выяснил у гардеробщиц: «где начальник?» — и отловил директора на выходе из складских помещений, где хранилась основная машинерия.
— Шомер? Тема есть. Куда пройдем?
Шомер оценивающе посмотрел на человека и повел его в Овальный кабинет.
Мужчина оглядел царя в лосинах, плюхнулся на царское седалище, по-хозяйски махнул рукой: мол, и ты присаживайся, дед. И начал объяснять — без нажима, хотя грубовато. В приусадебных угодьях начинают строить коттеджный поселок. С теннисными кортами, новым прудом для рыбалки, рестораном и охотничьими домиками. Пустошь, где песчаные холмы спускаются к озерам, станет территорией сафари — зимнего, заметим, не баран чихал — сюда завезут настоящих медведей, зубров, выпустят десяток рысей, росомаху; росомаха будет преследовать лис, пробивая короткими лапами корку снега и замирая в ожидании добычи. Собственно, от Шомера им ничего не надо, только чтобы шум не поднимал и не мешался. Неудобства компенсируем, ты понимаешь. Разрешения, какие надо, есть. А какие надо будет, донесем.
И мужчина вытянул ноги в сияющих черных ботинках без ранта, точь-в-точь, как император на картине.
Дедушка попробовал использовать еще один привычный ход: натужился, чтобы от висков к подглазьям побежала сетка фиолетовых сосудов, а веки по-бабьи набрякли; внушительно заговорил, тяжело разлепляя слова. Про то, кто покровители усадьбы, кто защитник. Чем кончались прежние наезды. Что будет, если…
Мужичок сердито перебил.
— А если — ничего не будет. Уверяю, Старый. Ничего. Это не наезд, Старый, это решение, почувствуй разницу. Но не хочешь, как хочешь, шуми. Вот тебе копии решений, ты покажи своим юристам. А они у тебя, кстати, есть? Только давай торопись. А то включу крутую артиллерию, и разнесу вашу богадельню к чертовой матери. Будет вам Музей Революции. Но денег теперь не проси. Надо сразу было думать.
