Томазина надеялась, что Кеньоны будут поддерживать с ней отношения. Некоторое время она регулярно писала им длинные подробные письма, в которых описывала, как все, кто ни приходил в кафе, хотели послушать эту историю и как у них наворачивались на глаза слезы, когда Томазина рассказывала, какой испуганной выглядела Лори и как горько она плакала.
Потом она получила от Джона Кеньона письмо. Он вновь благодарил ее за доброту, но просил больше не писать им, так как письма очень расстраивали его жену. Они все пытались вычеркнуть из памяти то страшное время.
Томазина была сильно огорчена. Ей так хотелось, чтобы они пригласили ее к себе, чтобы она могла потом рассказать что-то новое о Лори. Но даже несмотря на то, что она продолжала посылать им рождественские поздравления, они больше ей не отвечали.
Затем, узнав о случившейся в сентябре трагедии, она послала Саре и Лори свои соболезнования и получила трогательный ответ от Сары, в котором она писала, что сам Бог, услышав их молитвы, послал им Томазину и что она благодарна ей за эти пятнадцать счастливых лет, прожитых ими со дня возвращения Лори. Поместив письмо в рамку, Томазина позаботилась о том, чтобы оно было на виду у всех посетителей кафе.
Томазина любила смотреть телевизор, особенно утром по воскресеньям. Она была очень набожной, и «Церковь в эфире» являлась его любимой передачей. Она обожала преподобного Ротланда Гаррисона и искренне горевала, узнав о его смерти.
Преподобный Бобби Хоккинс был совершенно не похож на него. Перкинс относилась к нему с каким-то недоверием. Он вызывал у нее странное чувство. И все же в них с Карлой было что-то гипнотическое. Она не могла оторвать от них глаз. Конечно же, он был замечательным проповедником.
Она сгорала от нетерпения в ожидании воскресного утра, когда преподобный Бобби Хоккинс предложит всем зрителям протянуть руки к телевизору и загадать свое заветное желание. Тогда бы она попросила Господа о том, чтобы арест Лори оказался ошибкой. Однако, это была лишь среда, а до воскресенья ей нужно было ждать больше половины недели.
В девять часов зазвонил телефон. Это был продюсер местной телепрограммы «Доброе утро, Гаррисберг». Извинившись за поздний звонок, он спросил Томазину, не будет ли она так любезна прийти на утреннюю передачу, чтобы поговорить о Лори.
Томазина разволновалась.
— Я просматривал материалы о семье Кеньонов, мисс Перкинс, — сказал продюсер. — Как жаль, что вы не смогли вспомнить имени того парня, с которым Лори была в кафе.
