— Благодарю,— сказал Колльберг и протянул руку за фотографией.
Мужчина озадаченно посмотрел на него и сказал:
— Постойте, вы хотите меня обмануть?
Он присмотрелся внимательней к фотографии и секунд через пятнадцать произнес:
— Нет, это не «рено». Это «моррис». «Моррис-минор». Но с этой фотографией что-то не в порядке.
— Да,— ответил Колльберг.— Она немного подретуширована, словно сделана при плохом освещении или в дождь.
Мужчина вытаращил глаза.
— Слушайте, кто вы?
— Из полиции,— ответил Колльберг.
— Как я не догадался? — сказал мужчина.— Ранней осенью здесь уже был один полицейский.
Под вечер того же дня, в половине шестого, Мартин Бек собрал своих ближайших сотрудников на совещание. Нурдин и Монссон уже возвратились, следовательно, можно сказать, что команда была в полном составе.
— Так, недостает одной страницы,— удовлетворенно сказал Меландер.— Кто же ее взял?
Мартин Бек и Колльберг быстро переглянулись.
— Кто-либо из вас может сказать о себе, что он мастер производить обыск? — спросил Мартин Бек.
— Я,— вяло ответил Монссон.— Когда где-то что-то пропадает, обязательно найду.
— Чудесно,— молвил Мартин Бек.— Обыщешь квартиру Оке Стенстрёма на Чёрховсгатан.
— Что же мне там искать?
— Страницу из полицейских протоколов,— сказал Колльберг.— Ее номер — тысяча двести сорок четыре, а в тексте, возможно, фигурирует Нильс Эрик Ёранссон.
— Пойду завтра,— сказал Монссон.— Днем лучше искать.
— Прекрасно,— ответил Мартин Бек.
На следующий день в два часа на столе у Мартина Бека зазвонил телефон.
— Привет, это Пер Монссон. Я в квартире Стенстрёма. Здесь нет той страницы.
— Ты уверен?
— Конечно,— обиженно сказал Монссон.— Но уверены ли вы, что это он ее взял?
— По крайней мере, так думаем.
— Гм, тогда поищу в другом месте,— сказал Монссон.
Мартин Бек потер пальцами лоб и спросил:
— Где это «в другом месте»?
Но Монссон уже положил трубку.
— Ведь в архиве должна быть копия,— сказал Гюнвальд Ларссон,— или в прокуратуре.
Поиски протоколов по делу Тересы начались после рождества, но наступил новый, 1968 год, прошло некоторое время, прежде чем они дали какой-то результат.
Только утром пятого января кипа запыленных бумаг очутилась на столе у Мартина Бека. Не надо было иметь глаз детектива, чтобы сразу узнать, что их извлекли из самых глубоких закутков архива и что много лет их не касалась ни одна человеческая рука.
