— А что же вы там не остались? — спросил я, наблюдая, как заказанная мною, блестящая от влаги темно-серая фигурка приобретает законченность.
— Там за все надо платить и все дорого. Тут у нас хоть дом есть свой, картошка своя.
— Но фигурки там, наверное, шли лучше?
— Шли хорошо, и платили дороже. Зарабатывал я в Сан-Паулу вчетверо больше, чем здесь. Но с семьей мы там не свели бы концы с концами. А жить без семьи радости мало.
Путешествие все же не прошло для него совсем без пользы. В серии фигурок появились новые персонажи, врачи в белых халатах у операционного стола. Наверное, нужно быть жителем нищего северо-востока, лишенного самых элементарных благ современной цивилизации, чтобы так точно и мудро избрать из всех носителей прогресса именно врачей. Впрочем, лица у них — все те же лица сертанежо с северо-востока.
Антонио заканчивал мой заказ. В мастерской по-прежнему, шла работа, разговоры прекратились, и только его жена что-то напевала.
Гончар расшлепал кулаком на столе кусок глины и в центре получившегося блина пальцами выдавил, донце шляпы. Мой работник, с мотыгой стоял готовый на столе. Ему еще предстояло пройти закалку в огне, чтобы окончательно родиться на свет. Нечего было добавить к глиняному изображению прокаленного ветрами и солнцем мужика — Жоао Нингема — безымянного Ивана, запечатленного в тот момент, когда он совершал святой подвиг бесконечного труда.
Виталий Соболев Пернамбуко — Москва
В тупике. Маи Шевалль И Пер Вале
Перед одним из домов на Клуббаккен стоял облепленный снегом человек и при скупом уличного фонаря пытался разобрать расплывшиеся буквы на мокром клочке бумаги. Затем решительно подошел к двери и позвонил. Ожидая, пока ему откроют, он снял шляпу и стряхнул с нее снег.
Дверь приоткрылась, и оттуда выглянула пожилая женщина в халате и фартуке; руки ее были в муке.
— Полиция,— хрипло сказал мужчина. — Старший следователь Нурдин.
— У вас есть удостоверение? — недоверчиво спросила женщина.
Мужчина переложил шляпу в левую руку и начал расстегивать пальто и пиджак. Наконец вынул бумажник и показал удостоверение.
Женщина с тревогой следила за его движениями, словно боялась, что он вытащит из кармана бомбу или пистолет.
Нурдин держал удостоверение в руке, и женщина читала его сквозь узкую щель приоткрытой двери.
Снег падал Нурдину на голову и таял на лысине. Ему было неудобно стоять с удостоверением в одной руке и шляпой в другой. Конечно, шляпу можно было надеть на голову, но Нурдин считал это невежливым. «У меня на родине,— подумал он,— любого гостя не держат на пороге, а непременно приглашают на кухню, усаживают около плиты и угощают чашечкой кофе. Хороший обычай. Но, наверное, не для больших городов».
