На подступах к базарной площади все труднее было пробиваться среди лотков, корзин, тележек, лавировать между сидящими на мостовых крестьянами в выгоревших, заношенных до дыр рубахах. На базаре они долго не задерживались. Овощи старались сбыть в тот же день и выручку тратили тут же, в лавчонках, покупая необходимую хозяйственную утварь и одежду. В основном семья жила на заработки отца во время сафры: плантации принадлежали американцу — владельцу нескольких сахарных заводов. Старшие братья уходили на сафру вместе с отцом. Заботы об огороде лежали на матери. А шестилетний Ги оставался за хозяйку и няньку трех сестричек. Таких детей-нянек в Гаити называли «гадб». Ги научился ловко управляться с малышами: укачивал их, засовывал в голодные рты жеваные стебли сахарного тростника в тряпице. Кроме того, таскал воду из ручья кормил худую остромордую свинью. Сестренки были легонькие — с большими головами и раздувшимися животами. Маленькая все надрывалась от крика и, не прожив на белом свете и года, умерла. К смерти детей в деревне относились как к неизбежности.
Когда две оставшиеся девочки чуть подросли и их можно было оставлять в доме одних, отец повел Ги в начальную школу. Несколько километров они шли проселочной дорогой, и красная пыль, уже успевшая накалиться под утренним солнцем, жгла босые ноги мальчика. Школа была в большом бараке, где на скамьях сидели дети самого разного возраста. Ги с трудом улавливал смысл слов учителя, как ни напрягался. Литературный французский язык не имел почти ничего общего с диалектом, на котором говорили у них в деревне. Занятия превратились в невыносимое мученье. Дома помочь Ги никто не мог. Ни неграмотные мать и отец, ни старшие братья, которых в школу никогда не водили. Занятия сопровождались окриками и пинками. Он, как и большинство других крестьянских детей, оставил школу, так и не научившись читать.
...В 1971 году старый диктатор Франсуа Дювалье отдал богу душу. Более трех десятилетий он и его присные, как пауки, высасывали из страны соки. Двести семейств богачей купались в роскоши, проживая миллионы гурдов, а множество деревень вымирали от голода. За эти годы жертвами репрессий пали десятки тысяч патриотов. Немногим лучше отца оказался и сын диктатора Жан-Клод Дювалье, к которому перешла власть.
Кличка, прилипшая к Жан-Клоду с детства, благозвучностью не отличалась — «Сундук». Чтобы оправдать в глазах окружающих тугоумие и леность своего дитяти в школьные годы, отец его прибег к фальсификации: уменьшил возраст сына на три года.
