Для обитателей этих домов «черные дни» наконец-то линовали. Поэтому сейчас в парке звучал смех, гуляли респектабельные дамы и господа, приходили на свидание влюбленные. Однако наблюдательный человек мог бы заметить, что кое-кто из совершавших моцион по парку и сидевших на скамейках «пололос» — так в Чили называют влюбленных — ведет себя несколько настороженно, провожая глазами каждую полицейскую или военную машину. Это объяснялось просто: Бустаманте стал местом встречи подпольщиков. Здесь обменивались информацией и передавали инструкции. Здесь создавалось Сопротивление.
— Нельзя сидеть сложа руки, Рикардо. Сейчас мы вынуждены отступить, но это не значит, что борьба окончена. Нужно, чтобы каждый знал и помнил об этом, — мой спутник испытующе взглянул на меня. И я вдруг почувствовал, что раз он с нами, то все будет хорошо. Партия существует, действует и пополняет свои ряды.
— Впереди еще много дел. Берегите себя, — сказал на прощание товарищ Р.
Он был прав, потому что охота на людей усиливалась с каждым днем: хватали и на работе, и дома, и прямо на улице. Днем и ночью раздавалась дробь автоматных очередей Заподозренных убывали на глазах у прохожих. Поэтому требовалась строжайшая конспирация, продуманность каждого шага, чтобы не подставить подполье под удар.
Мне были даны точные и ясные инструкции: организовать выпуск подпольной прессы, донести до масс новые лозунги партии, разоблачать хунту. Для этого нужно было заново создать сеть корреспондентов, которые бы правдиво освещали положение в разных концах страны, помогая трудящимся правильно ориентироваться в событиях.
Задумавшись, неспешной походкой усталого человека я брел по улицу к новому месту жительства. Мой вид должен был говорить каждому, что я обычный обыватель, мечтающий после работы поскорее добраться до дома. Если впереди показывался военный или полицейский патруль, тут же сворачивал в ближайший проулок.
Город казался поникшим и настороженным. Те же дома, большие окна, цветы на балконах, но на улицах, где прежде резвились дети и кипела жизнь, тебя встречают лишь боязливые взгляды редких прохожих. Быстро проезжает «джип» с солдатами, напоминающий огромного дикобраза, ощетинившегося колючками винтовок и автоматов. И чувствуется, что всех, кто оказался в этот момент на улице, охватывает одно желание оказаться как можно дальше отсюда. Солдаты сначала стреляют, а уж потом выясняют, кто ты и что ты. В конце концов всегда можно обвинить случайного прохожего в неповиновении или даже «нападении» на военный патруль.
