По-простому никогда ничего не получается, да?
* * *
Школа назвалась Мэдисонской Академией, это была частная школа для начальных и средних классов в северной части города. Не знаю, какими связями пользовался Река в Плечах, но они были влиятельными. На следующее утро я поплёлся туда, зашёл в административное здание, где был встречен с энтузиазмом монастырских диабетиков, встречающих грузовик с инсулином. Их мусорщик внезапно отправился в отпуск на Гавайи, и им требовалась временная замена.
Так, я стал обладателем пары рабочих комбинезонов, которые были коротки мне в рукавах, малы по росту, и давили в промежности, с надписью «Норм», выведенной по трафарету на левой стороне груди. Мне показали мой кабинет, оказавшийся кладовкой с крошечным столом и несколькими полками, заставленными обычными чистящими средствами.
Могло быть и хуже. На трафарете могла оказаться надпись «Фредди».
Так началась моя карьера в сфере санитарии. Один ребёнок блевал, другой со своим дружком соревновались, кто оригинальней раскрасит свои комнаты. Когда администрации требовались мои услуги, поступал вызов по старой системе внутренней связи, которая проходила по всем коридорам и имела выход в кладовку, после десятого стало ясно, что детское творчество разрушительно и бороться придётся с обычным человеческим хаосом, путём очистки мусорных баков, подметания полов и коридоров, вплоть до полной уборки.
Я ставил еду на стол, отведённый для сотрудников и преподавателей, в одном из углов столовой, где кушали дети, когда заметил его.
Ирвин Бигфут был одним из самых высоких мальчиков в поле зрения, хотя даже не вступил в период полового созревания. Он был сплошь кожа да кости — и я сразу признал в нём кое-что ещё. Он был одиночкой.
Он не был похож на трудного подростка или что-нибудь в этом роде, но вёл себя таким образом, словно был в стороне от других детей; не особняком, просто отдельно. Выражение его лица было рассеянным, а ум явно бродил где-то в миллионе километров отсюда. Его поднос был нагружен двойного размера обедом и книжкой в мягкой обложке, и он направился в конец обеденного стола. Потом сел, одной рукой открыл книгу, а с помощью другой начал есть, не отрываясь от чтения.
Проблема казалась очевидной. Группа из пяти или шести мальчиков заняла другой конец обеденного стола, они наклонили головы ближе друг к другу и начали перешёптываться, украдкой бросая взгляды на Ирвина.
Я поморщился. Потому, что знал, к чему идёт дело — видел такое раньше, когда сам был в его возрасте, тоже с книгой и обедом на подносе.
