— Бык на арене, красный туман! — выпаливает Кэм. Слова вырываются из его рта прежде, чем он успевает провести их сквозь свой языковой центр. Он прокашливается и находит нужные выражения: — Вы пытаетесь спровоцировать меня. Возможно, вы и прячете клинок под складками своего плаща, но смотрите, как бы вам самому не пустили кровь!
— Это угроза?
— Не знаю. А то, что вы сказали — это оскорбление?
Толпа приглушённо шумит. Репортёры довольны — запахло жареным. Роберта бросает на Кэма предупреждающий взгляд, но в юноше вдруг взрывается объединённое бешенство десятков составляющих его расплётов. Оно требует выхода. Он должен озвучить его!
— Есть ли здесь ещё кто-нибудь, считающий меня недочеловеком?
Он с вызовом смотрит на собравшихся в комнате журналистов и видит, как начинают подниматься руки. К женщине с пышными волосами и критикану из заднего ряда присоединяются и другие. Добрый десяток рук. Неужели они вправду так думают? Или только размахивают красными плащами, словно матадоры перед быком?
— Моне! — вскрикивает Кэм. — Сёра! Если подойти к их полотнам вплотную, они кажутся лишь нагромождением беспорядочных цветовых пятен. И лишь отойдя на расстояние можно увидеть целостную картину, и тогда становится ясно, что перед вами шедевр!
Оператор за кулисами пускает на стоящие в комнате дисплеи какую-то картину Моне, но вместо того чтобы оттенить метафору Кэма, это придаёт ей двусмысленность.
— Вы слишком узколобы! — заканчивает Кэм. — Вы не желаете отойти на расстояние!
— Да ты, парень, похоже, возомнил себя шедевром! — слышится голос.
— Кто это сказал? — Кэм оглядывает помещение. Никто не берёт на себя ответственность. — Я действительно состою из маленьких шедевров — и это великолепно!
К нему приближается Роберта и пытается оттеснить от микрофона, но он отталкивает её.
— Нет! — восклицает он. — Они хотят услышать правду? Я скажу им правду!
И тогда собравшиеся начинают обстрел. Вопросы летят, словно пули:
— Признайтесь — вас специально натаскали сказать всё это?
— Какова истинная причина, почему вас сделали?
— Вы знаете все их имена?
— Вам снятся их сны?
— Вы помните, как их расплетали?
— Если вас сделали из нежеланных детей, с чего вы взяли, что вы лучше их?
Вопросы сыплются градом, и Кэму кажется, будто его голова сейчас распадётся на составные части под их напором. Он не знает, на который отвечать первым — если он вообще в состоянии ответить хоть на какой-нибудь из них.
— Какими законными правами должно, по вашему мнению, обладать сплетённое существо?
