Метро в Калькутте
Еще до того, как автобус вытолкнуло в водоворот движения на одной из центральных улиц Калькутты, мы уже были оглушены невероятной какофонией звуков, повисших во влажном и, несмотря на утренний час, горячем воздухе. Нашему водителю Хадиду, в чалме, с великолепной бородой и обязательным для правоверного сикха металлическим браслетом на запястье, удалось ловко пристроиться за разукрашенным рекламой двухэтажным красным автобусом, облепленным со всех сторон пассажирам; свисавшими наподобие плодов хлебного дерева. Не успели мы оглядеться в сверкающем и гремящем потоке из пестрых автобусов с обязательной надписью «Общественный перевозчик», желтоверхих такси, стремительных моторикш и неповоротливых воловьих повозок, как вдруг все мельтешение разнокалиберного транспорта притормозилось. Посреди проспекта величаво стояла корова с выпирающими ребрами.
— Куда это спозаранку направилась священная скотина? — качает головой Хадид и, потеряв терпение, круто выворачивает машину из-за улыбающегося лица индийской актрисы, украсившего заднее стекло автобуса. А навстречу летит буквально нам в лоб «амбассадор», машина индийской марки, из-под козырька которой сердито смотрит такой же усатый в чалме, как наш Хадид. Неотвратимость столкновения усугубляется необычным, по нашим понятиям, левосторонним движением. Автобус делает удивительный зигзаг чуть ли не поперек проспекта, и только невозмутимость Хадида и мастерство регулировщика под черным зонтом, прикрепленным к поясу, спасают наши жизни.
Мы поспешно устремляемся вниз по улице под разноголосый рев клаксонов и свистки рикш. Трусят босые рикши в бензиновой гари и пыли вдоль тротуара. Ездоки в высоких колясках, защищенные от солнца опущенным верхом, беседуют, читают или просто равнодушно смотрят поверх взмокших спин рикш, судорожно вцепившихся в оглобли колясок. Вечером, вымотанные за день непосильным трудом, безучастные к окружающему, рикши сидят на тротуаре, заплеванном красными пятнами бетеля, который здесь жуют все.
Видим, как подъезжает седоголовый рикша в рваной рубашке. Пассажир пожалел его, еле передвигавшего сухие, как тростник, ноги, и, поставив в коляску саквояж, шел рядом с ним. Получив плату, старик направляется на перекресток, где торговец паном готовит на своем лотке среди разноцветных баночек очередные порции. Сполоснув листок бетеля водой, он привычно размазывает по свежей зелени известь, посыпая все какой-то темной смесью (Чаще всего лист бетеля посыпают мелко нарезанными семенами арековой пальмы; их извлекают из небольших плодов, похожих на гусиные яйца, высоко висящих под резными листьями. Добавляют также дубильный экстракт, гвоздику, табак и даже сердцевину одного из видов акаций, обладающей пряным привкусом. Слюна приобретает красную окраску в результате реакции извести и зеленого листа бетеля. Индийцы утверждают, что пан оказывает тонизирующее и даже наркотическое действие на организм, укрепляя одновременно десны — Примеч. авт.). Затем тонкие пальцы двумя-тремя движениями быстро сворачивают листок в аккуратный пакетик. Старик отдает только что заработанные пайсы и берет несколько пакетиков Присев у своей ободранной коляски, рикша отправляет в рот порцию пана и, откинув голову, начинает медленно жевать, устало закрыв глаза, изредка сплевывая прямо перед собой красную слюну.
