Я, конечно же, ошибся.
В ранних вечерних сумерках на фоне зубчатых елей вдруг вспыхнул рваный багровый факел. Он высветил стылое январское небо, снежную равнину, стальные переплетения гигантских, похожих на ракеты технологических колонн и резервуаров нефтеперерабатывающего завода. («В 80-х годах, возможно, наш НПЗ станет самым крупным в мире», — с гордостью сообщили мне попутчики.) Озаренные ливнем электрических огней, отовсюду свисали трубы и трубищи. Они плели замысловатую паутину, то поднимаясь вверх, то круто ныряя вниз, то зарываясь в землю. Капиллярная подземная сеть трубопроводов несла в себе реки бензина, керосина, мазута, дизельного топлива...
Миновав промышленную зону, автобус скатился с бетонного моста через Волхов и тут же остановился. Город открылся без всяких предисловий, не скованный старомодной застройкой — никаких сараев и огородов, частных идиллических избушек и палисадов. 9—12-этажные здания сомкнули каменные плечи, встав на правом берегу реки. Каждый дом хоть немного, но отличался от соседнего, а все вместе они смотрелись как единый ансамбль. Сквозь жилые кварталы пролегала широкая, залитая асфальтом магистраль с разделительной полосой посередине. Светились яркие неоновые вывески: «Дворец культуры», «Кинотеатр «Восход», «Дворец спорта», «Гостиница «Юность»...
В центре города большая афиша оповещала, что завтра, 11 января, открывается фестиваль фольклора, на который съедутся певческие этнографические коллективы Всеволожского, Сланцевского, Подпорожского районов Ленинградской области, а также фольклорные хоры «Леэгаюс» (Таллин) и Ленинградской консерватории.
— Кириши — самый молодой город в Ленинградской области, — сказала мне заведующая отделом культуры горисполкома Антонина Григорьевна Шешунова, главная «хозяйка» фестиваля.
Откровенно говоря, именно это и обескураживало: новенький, с иголочки, город, у которого еще нет прошлого, — и фестиваль народного творчества. Поймут ли молодые киришане старую, протяжную и грустную русскую песню? Ну какое, казалось бы, молодым дело до «белой лебеди со лебедятами», до «жестокой тоски-кручины», что «зарастает травой-муравой»? Дойдет ли до них этот ненынешний напев, эта непосильная тоска, расплескавшаяся в бесконечных «ах» да «ох»?
Шешунова не стала спорить со мной, она снисходительно улыбнулась.
— Завтра сами увидите. — Антонина Григорьевна развернула фестивальную программку, только что отпечатанную в типографии. — Читайте внимательно, что написано: Третий... Киришский ...традиционный. Если бы ваши сомнения подтвердились, мы не подняли бы и первый фестиваль.
