В этом плане БАМ для нас — непочатый край работы. Помимо мерзлотности, там очень сложный рельеф, там необходимы горнопроходческие и земляные работы большого масштаба, там нужно строить и обживать целый ряд населенных пунктов, сочетая все это с максимальным сбережением всех богатств дальневосточной тайги. Так что для наших специалистов БАМ — это зона повышенного внимания. Так же, кстати, как и нефтегазоносные районы Западной Сибири.
Вообще, надо сказать, что Сибирь, Дальний Восток, районы Крайнего Севера очень перспективны для исследований по нашему профилю. Они нуждаются в особой заботе уже в силу одного лишь мерзлотного своего режима. Ведь на зону вечной мерзлоты приходится почти половина территории Советского Союза — представьте-ка себе диагональ, проложенную от Мурманска к Владивостоку. Ну а кроме того, мы убеждены, что в этих регионах, практически еще не испытавших побочных воздействий технического прогресса, рационализация природопользования способна дать наибольший эффект.
И это не только наша точка зрения. В феврале минувшего года по рекомендации ряда исследовательских учреждений принято решение о создании совершенно уникального высокоширотного арктического заповедника — Таймырского. Это будет гигант, по территории — 1,5 миллиона гектаров — почти в полтора раза превосходящий и Кроноцкий и Алтайский заповедники, пока самые крупные в нашей стране. Да и по сложности стоящих перед ним задач, пожалуй, тоже. Даже организация егерской службы на таком протяженном пространстве — дело непростое. А ведь нам необходима еще и исследовательская база.
В прошлом году большую экспедицию мы посылали и в Тюменскую область. Задача — разработка комплексной территориальной схемы охраны природы этого региона: его растительного и животного мира, заповедников и памятников природы. Здесь должна быть завершена принципиальная программа всех работ, основанная на системном анализе. Многое предстоит сделать и у нас под Москвой.
Парк, окружающий институт, намечено превратить в музей охраны природы, музей-полигон, посещая который люди учились бы заботиться о «братьях наших меньших», познавали богатство растительного мира — и не только здешней, среднерусской полосы, отдыхали на берегу прудов, ставших краем непуганых рыб. Хельсинкский акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе подтвердил, что «защита и улучшение окружающей среды» — задача всех стран и народов. Конечно, хотелось бы, чтобы наш музей приносил пользу этому благородному делу.
