Один погиб на гданьской земле третьего апреля, другой родился... Мы дали ему имя погибшего дяди.
Конечно, иногда результаты наших поисков зависят и от тех, кто воевал вместе с павшими, был свидетелем их гибели... Однажды, несколько лет назад, два уже немолодых человека написали из Ленинграда письмо в наше «Общество». Вспомнили свой бой в одной польской деревне, которая переходила из рук в руки. Вспомнили, как пылал дом и женщина кричала,— в доме горел ее мальчонка. Один из воинов бросился в дом, а когда вынес мальчика, пулеметная очередь из гитлеровского танка прошила его тело. Об этом я написал тогда в нашу газету «Глос Выбжежа». Получил семнадцать ответов из шестнадцати местностей воеводства. Разные были поправки — о месте, о дне боя; но мы сегодня знаем, что это был солдат Мисюров, он тоже лежит в братской могиле в Картузах. А спасенный, инженер-строитель, живет на юге Польши, вблизи Вроцлава.
Спустя тридцать лет мать и дочь солдата нашли могилу Мисюрова...
Пан Антони встал.
— Рад был встрече, — сказал он просто. — Пожалуйста, проводите меня до машины.
У меня, да и у Кароля, оставался один вопрос, который наверняка не дал бы нам уснуть сегодня. И я задал его, прощаясь с паном Антони.
— А отчего Николай Ильич назвал вас полковником?
— Этот же вопрос я задавал ему. Видите ли, месяц тому назад приезжала к отцу сестра Николая Ильича с мужем из Кишинева. Наверное, в ее представлении делом, которым я занимаюсь, должен заниматься не рядовой, а полковник. Ведь я общественный секретарь. Общественный...
Он улыбнулся, хлопнул дверцей машины и включил зажигание.
Гданьск — Москва
Надир Сафиев, наш спец. корр
— Месье, один франк!..
Я стою перед входом на станцию метро «Моттлике-Гренель», держа в руке желтенький билетик, который готовился было сунуть в щель турникета, и не сразу понимаю, что от меня нужно этому долговязому парню. Больно уж не соответствует он облику попрошаек, который сложился в моем представлении. Я был готов к встрече с «клошаром» — бездомным бродягой, заросшим щетиной, в дырявом, перепачканном известкой и уличной грязью пальто, старым, обрюзгшим и нетрезвым, но никак не с таким вот симпатичным юношей, довольно прилично одетым...
— Месье. Всего один франк. Будьте так любезны, — повторяет парень и улыбается чуть ли не снисходительно.
Молча протягиваю монету.
— Благодарю вас, месье, — с достоинством произносит юноша и освобождает мне дорогу. Пройдя через турникет, я оборачиваюсь. Парень уже выбрал новую жертву — интеллигентного вида пожилую даму.
