Я слушал Кароля и представлял пана Антони высоким жилистым человеком с негнущейся спиной, неспособным выйти на завтрак без галстука и свежей рубашки, а уж о невыбритом с утра лице не могло быть и речи.
— Как ты думаешь, — спросил я,— при каких обстоятельствах могли встретиться на войне отец Николая Ильича и пан Антони?
— Думаю, оба были офицерами и оба освобождали Гданьск.
Приблизительно то же думал и я, потому что нам обоим хотелось так. Это сближало нас с Каролем,
— Хорошо было бы зайти к пану Антони и узнать об отце Николая Ильича, — едва я сказал это, как Кароль охладил меня:
— Без звонка?..
В Старе Място мы попали только к вечеру. На редкость безоблачный день угасал. Мы еще застали солнце, скрывающееся за островерхими, теснящимися друг к другу домами, над которыми торчали в небо башни и шпили. За домами угадывались лабиринты узеньких улочек, остальной части старого Гданьска. Но пока мы ужинали в задрапированном малиновым бархатом ресторанчике, наступила темнота. Небо покрылось тучами, опять заморосил въедливый мелкий дождь. Там, где недавно лежали тени домов, в скудных лучах уличных фонарей заблестела брусчатка. Запотели окна лавок в нижних этажах, разбухли лампочки над входами. Люди с наступлением темноты рассосались по домам, кафе, так что теперь редкие шаги одиноких прохожих на Длуги-Тарг отдавались гулко, как в храме. Потускнел общий разноголосый фасад в ряд выстроившихся домов, каждый шириной в два окошка. Дом от дома можно было отличить лишь по каменным трех-пятиступенчатым лестницам. Они спускались от двери прямо на брусчатку...
Фонтан «Нептун» возник неожиданно посреди улицы, как бы напоминая, что «Krotka Noga» — «Короткая нога» — часть Длуги-Тарг, где мы искали дом пана Антони, — кончается. Не помню почему, мы блуждали от Золотых Ворот до ратуши и обратно все время по левой стороне улицы, мимо домов с двузначными номерами. Но, еще раз наткнувшись на чугунный фонтан в темноте, мы обнаружили, что стоим напротив дома номер восемь. «Воеводское управление Общества польско-советской дружбы», — прочитал я на дощечке у входа, и тут меня осенила догадка: полковник Антони не живет здесь, это адрес его службы, и он давно ушел домой. «Но где тогда ночевал Николай Ильич?» — подумал я и услышал вопрос Кароля:
— Куда же он пошел? Ночью, один в незнакомом городе...
Войдя в дом, мы оказались перед запертыми дверями «Общества». Постояли, потоптались и собрались было уйти, но услышали тихую музыку. Она струилась вместе с полоской света из-под неплотно прикрытой соседней двери. Кароль осторожно тронул дверь, и она подалась без малейшего усилия. В небольшом помещении вокруг стола, посредине которого стоял карманный магнитофон, сидели четверо парней. В дальнем углу, у стены, на электрической плите клокотала прикрытая кастрюля. Кароль уже что-то говорил ребятам, спрашивал их о пане Антони, когда я увидел сидящую на полу рыжую девушку, подстриженную под мальчишку. Не обращая на нас внимания, она с паяльником в руке копалась в радиоприемнике...
