— Теперь ясно, почему парень сказал, что «отца вызвали успокоить людей»,— говорит доктор. — Очевидно, бара решили уходить, и знахаря попросили уговорить их не поступать так...
— Неужели для этого не нашлось никого поближе? — удивился Лиуна.
— Вот именно, — говорю я. — И почему сын знахаря упомянул о каком-то еще другом колдуне?
— Неужели вы никогда не слышали о том, как в районную больницу для консультаций иногда вызывают столичное светило? — улыбается доктор. — Я познакомлю вас со знахарем, который не только прекрасно знает всякие травы, но несколько месяцев провел в больнице, изучая современные препараты. У него огромный авторитет, далеко выходящий за пределы округа Ихуси. Наверное, именно поэтому его и вызвали в Бетруку.
— Как его зовут? — спросил Лиуна.
— Имя знахаря никогда не произносят, чтобы не оскорбить духов, которым он служит. Говорят просто «омбиаси» или «мпиаси», что примерно значит «добродетельный человек».
Мы отстали от знахаря часа на три-четыре и, приехав в Амбатубе, увидели, что деревенская площадь полна народу, а врачеватель уже занят делом. Попросив остановить машину поодаль и запретив нам выходить наружу, Ралаймунгу направился к толпе. Было видно, как он дружески пожал знахарю руку, перекинулся с ним несколькими фразами.
— Можете выходить, угрозы инфекции нет, — сказал он, вернувшись. — Массовое отравление испорченным мясом. Пятерых он уже привел в чувство, шестого врачует. Вскоре должны принести еще троих человек. Они заболели у пастухов на пастбище, туда нельзя проехать на машине. Знахарь разрешил смотреть, но просил не путаться под ногами.
Толпа безмолвно расступилась перед нами, и мы прошли на площадь, посреди которой на шкуре зебу лежал обнаженный мужчина. Знахарь — человек лет пятидесяти, одетый, к моему удивлению, в европейский костюм, который прикрывала белоснежная мальгашская накидка ламба,— сидя на корточках, что-то шептал больному, плавно двигая руками с растопыренными пальцами над его головой.
Вдруг знахарь, вскрикнув, отпрянул назад. По телу больного пробежали сильные конвульсии. Больного вырвало. Судороги потрясали его худое тело.
Подбежали двое юношей, помощники врачевателя. Один из них начал делать больному промывание кишечника, другой подал знахарю деревянный сосуд. Отпив немного из него, знахарь вернул сосуд парню. Тот поднял валявшийся на шкуре рог, засунул его узким концом в рот больному, а в широкий начал медленно капать темно-зеленую жидкость.
