— Не будь у «Сиверко» такого непосредственного общения со зрителями, как на Двине, — говорит художественный руководитель, — ансамбль потерял бы что-то важное для себя. Что я имею в виду? Прежде всего возвращение к истокам, прикосновение к подлинно народному искусству. Мы нередко восхищаемся тем, как богат северный фольклор. И часто бываем невнимательны к тому, что может вот-вот уйти, кануть в Лету. Поэтому драгоценны даже те малые крохи, которые удается отыскать...
— Значит, цель поездки не только давать, по и брать?
— Совершенно верно. — Борис Иванович встает с места и, напевая мелодию, показывает один из элементов русской народной хореографии. Частые переборы ногами с постепенным и плавным разводом рук. — Эту фигуру, теперь уже почти забытую на русском Севере, нам удалось записать от одной старушки из Мезени... Все произошло совершенно случайно. Бабушка сидела на лавочке, когда я проходил мимо. Поздоровался с ней, узнал о здоровье. Старушка тоже не осталась в долгу: кто ты такой, милок, откуда и по каким надобностям оказался в наших местах? Одним словом, через полчаса я уже сидел в ее избе, прихлебывая чаек, а бабушка тем временем... приплясывала. Ну а другую танцевальную фигуру — закрутку, тоже порядком подзабытую, нам показала жительница Каргополья Анна Докучаева, автор частушки «Коля, Коля, Николай, милый Николашка, ты меня не обмани, как Параньку Яшка...» Вот так и создавался наш танец «Плясовуха». Сейчас он входит в золотой фонд ансамбля...
Этот танец полчаса назад я видел в репетиционном зале. Танец зажигательный, страстный, в нем сплелись игровое действо, гротеск, шутовство — элементы древнейшего искусства, уходящего в глубину веков. Танец — как смелый и дерзкий выход из будничных норм. Глядя на «Плясовуху», вспоминаешь богобоязненных монахов-летописцев, называвших такие пляски «смехотворением», «беснованием», «сатанинским прельщением».
Слава Круглов, Сережа Руфин, Вася Никифоров, Лена Владимирова, Оля Осаулова — каждый танцор несет свой образ, каждый импровизирует по-своему. У Славы рыжий задиристый чуб и отчаянные глаза. Он мечется по кругу, как заводной скоморох, загребает, семенит ногами, выводя замысловатые вензеля, а иногда выкинет такое коленце, что даже румяные девушки покраснеют... Вася Никифоров — весь бесшабашная удаль. У Васи высоко поднятая голова, молодецки выгнутая грудь, молниеносные «дробушки» и присядки: «повернется направо — что сизый орел, повернется налево — что кречет»... Оля с Леной — совсем другое дело. Это воплощение целомудрия. Выступают они, будто павы, будто лебедушки белые плывут; плечиками поводят жеманно, синенькими глазками постреливают. Но изменится музыка, разорвется надвое баян, исторгая долгожданное веселье, и не узнать стыдливых жеманниц. Станут «рубить» чечетку, вколачивая в пол острые каблучки, кружиться в фейерверке вихревых движений. А остальные, взявшись за руки, будут подыгрывать им.
