Однако предположение профессора подтвердилось. Оба вида оказались родственными, происходящими, по-видимому, от одного древнего предка, популяции которого разделил некогда ледник. Они долго существовали в изоляции, в различных условиях и дали начало новым видам лядвенца.
О будущем своего детища оба ботаника высказываются скупо: мол, что можно сказать о судьбе новорожденных? Но лядвенцы других видов с успехом применяют в сельском хозяйстве Канады. И виды, открытые Миняевым и Улле, недавно высеяли в суровых условиях Воркуты, на селекционных участках совхоза «Центральный». Есть надежда, что дикорастущий лядвенец со временем станет культурным и, как считает Улле, «сможет быть использован в травосеянии и как исходный материал для селекции».
Достижения достижениям рознь. Вот корабль приближается к неведомому материку и вахтенный восклицает: «Земля!» И все всем ясно. В науке вообще, в ботанике в частности, все куда сложнее.
«Охотник за растениями осматривается по сторонам острым взглядом, внимательно вглядывается в каждый листок и цветок, бродит по холмам и долинам, карабкается на крутые утесы, переходит вброд топкие болота и быстрые реки, прокладывает себе путь сквозь колючий кустарник... спит под открытым небом, терпит голод и жажду, рискует подвергнуться нападению диких зверей... Но почему, спросите вы... Одних влечет любовь к ботанике. Другим нравится путешествовать».
Это о ботаниках написал Майн Рид. А что движет нашими охотниками за растениями?
На этот вопрос Зина Улле ответила не сразу. Объяснила: есть в плане института такая тема: формирование лесных, биогеоценозов. Так вот, она занимается тем ее разделом, который включает изучение коренных, то есть не тронутых человеком, первичных, девственных лесов, и в особенности тамошних трав.
Тема, служба — неужели все так обыденно? Но тогда ведь можно не спешить — девственный лес никуда не денется, не уйдет.
— Да вы что? — испугалась Улле. — Вокруг геологи так и рыщут! Промышленность подбирается, наступает. Опоздаем на какой-то десяток лет, и от леса может остаться лишь одно воспоминание. А пока места, где я работаю, безлюдные — это Ухтинский район Коми АССР, с северо-запада на юго-восток его пересекает Тиманский кряж. Я не видела там ни клевера, ни сорняков — верных спутников человека, которые следуют за крестьянином, как за всадником подорожник. Ведь многие виды в этих местах находятся, как говорится, на пределе — лиственница, например, не распространилась дальше на запад, многим видам оказалось не под силу перевалить через Урал. Край этот нужно тщательно изучить, а потом создать заповедный ландшафт на Среднем Тимане, там очень нужен природный парк. Вот зачем мы работаем там уже несколько лет и не окончим своих дел вплоть до 80-го года.
