— Куда едете? — спрашивает парень в солдатской гимнастерке.
— В Таманрассет.
Собравшиеся с недоверием смотрят на мой «пежо», цвет которого нельзя уже определить из-за толстого слоя пыли, одевшего машину.
— Советую присоединиться ко мне, — вступает в разговор алжирец чуть постарше, как выясняется, бригадир Рабах. — «Лендровер» пройдет, а на вашем «пежо» обязательно застрянете. Перегружайтесь лучше в мой «газик»...
Наши новые друзья поддерживают предложение бригадира. Мы быстро перетаскиваем вещи, продукты и воду в «газик», и обе машины трогаются. По моим расчетам, предстояло проехать около пятисот километров.
Ночь застает нас где-то на полпути к столице Ахаггарских гор. Придется ночевать прямо в пустыне, ибо ехать в темноте нельзя: повсюду острые камни, можно пропороть шину. Рабах велит нам собрать валежник, чтобы вскипятить на костре чай. Дело это оказалось нам явно не по плечу: с грехом пополам за полчаса мы нашли в окрестностях лишь несколько сухих веток. Рабах иронически окидывает взглядом жалкую «добычу» и сам отправляется в темноту. Минут через пятнадцать он возвращается с охапкой хвороста. Весело затрещал костер, на котором вскоре запел маленький чайник. Натянув шерстяные свитеры, выпили по чашке крепкого чая и разошлись по машинам. Спали, пристроившись прямо на багаже.
Рабах поднял нас, едва забрезжил рассвет. Было нестерпимо холодно, и даже не верилось, что днем нам придется жариться в раскаленном пекле каменного хаоса.
Ахаггарские горы таят в себе много загадок. Так, среди потрескавшихся от вечного зноя пород вдруг обнаруживаются словно бы отполированные плиты гранита, по поверхности которых разбегаются голубые, белые, зеленые прожилки. Или случается, что путешественник возвращается к месту, где недавно был, и в недоумении останавливается: уж не заблудился ли он? На месте иссохшей впадины расстилается зеленый луг, покрытый травой и яркими цветами. Мираж? Вовсе нет. Вот и пучок зелени в руках, а рядом верблюд жадно поедает траву. Вот тебе и мертвое испепеленное беспощадным солнцем царство!
Объясняются такие метаморфозы капризным характером пустыни. Если зацвел уэд — значит где-то выше выпал обильный дождь и паводок разлился по старому руслу. Такой неожиданно возникший луг сахарцы называют «ашебом». Но недолог этот праздник цветов и трав в океане мертвых камней. Через несколько дней трава пожухнет, если до этого ее не съедят козы и верблюды. И снова по раскаленной почве зазмеятся трещины.
