Пять лет изучал я искусство шебеке, прежде чем первую работу сделал. Каждому новому узору новый подход надо, а сколько шебеке, столько и узоров. В одном только ханском дворце их шестнадцать видов. Когда задумываешь новую работу, все приходится делать самому: создавать рисунок будущего орнамента, подбирать цвет стекол, размер и масштаб шебеке в зависимости от окружения. Затем на листе ватмана делаю «разбивку», то есть рисую макет в натуральную величину, вычисляю все детали. Потом работа по дереву. Готовлю каркас, вырезаю все элементы конструкции — вот, посмотри, ящик стоит с полукружиями — в мизинец толщиной. Их тысячи нужны, да не простых, двойных — с пазами для стекол. Пока все это вырезаю, неспокойно очень на душе, чем дальше, волнение растет. Когда сборку начинаю, работа много легче, почти отдых...
Попросили меня как-то научить ремеслу столяра из Дербента, чтобы он шебеке во дворце в городе реставрировать смог. Приехал, посмотрел на мою работу, махнул рукой — и домой. Это, говорит, дело адское, немыслимое. Пришлось мне самому шебеке в Дербенте делать, да и не только там, еще в Хачмасе, в Баку для музеев имени Низами и прикладного искусства, а потом для Ленинградского этнографического и Британского музеев... А вот эти шебеке я для Москвы готовлю. В ресторане «Баку» их увидишь...
Много рассказывал мне Ашраф о шебеке. Самые ранние шебеке — тогда их делали еще из камня — найдены в Азербайджане археологами, они датируются XII—XIII веками. Ажурные каменные решетки были и во дворцах, и в простых жилых домах, банях, мечетях. И как Крутицкий теремок в Москве стал венцом искусства русского изразца, так для шебеке апофеозом стал дворец шекинских ханов, построенный в 1784—1804 годах при хане Мамед Гасане и расписанный искусными художниками — Гамбаром Карабаги, Али Кули и Курбаном Али из Шемахи.
От мастерской Ашрафа до дворца — сотня шагов и несколько ступенек с улицы во внутренний двор. Дворец невелик, он весь как дивный резной ларец. Стены изукрашены цветной резьбой по гяже — алебастру, резные проемы узорно выложены кусочками зеркал, окна убраны цветными решетками витражей — знаменитыми шекинскими шебеке.
Через открытое окно виден дворцовый двор: беседка, зелень, цветочная клумба, большая черная пушка и гигантская, в несколько охватов, чинара, посаженная тогда же, когда закладывали дворец. Неожиданно по листьям чинары застучали крупные капли дождя, на улице посерело и помрачнело. Я опустил на окна шебеке, мягко скользнувшие вниз по полозьям, и непогода осталась снаружи. А сюда, во дворец, отгороженный от нее прозрачным радужным ковром, в затемненные, сплошь в орнаменте комнаты, полились с улицы разноцветные воздушные струи, и я вспомнил слова Ашрафа: «Устал если, к шебеке прихожу. Они успокаивают и снимают усталость». Мне кажется, что я попал в сказку
