Утром в передней хлопает дверь, кто-то отчаянно, хоть и вполголоса, ругается, бросает на пол рукавицы.
— Баллон не дотянул! Пришлось менять в дороге, чтоб ему неладно было.
Гостиница быстро пустела, снопы света от фар плясали на снегу. Иван (Данилович слегка тронул ЗИЛ. Раздался скрип, похожий на стон.
— Резина поет. Застыла за ночь.
Мы тихонько, с тем же жалобным скрипом, поехали вокруг гостиницы. Сделав два круга, поднялись на насыпь трассы. Звук прекратился. Чуть прибавили... И покатили! Только вехи замелькали по сторонам.
Синегорье встретило нас сизым туманом. В тот день ветра не было, но мороз в 55 градусов — обычный, между прочим, для здешних мест — ничего хорошего не обещал. Все вокруг выглядело враждебным: и белые сопки, и закуржавевшие чахлые лиственницы, и седое промороженное небо. Сам воздух, казалось, покрылся белой пеленой. Холод, кругом один холод, все усилия направлены на сопротивление ему. Кровь медленно течет в жилах, суставы плохо гнутся, шелестит, замерзает дыхание, даже смотреть вроде бы трудно.
Я попрощался с Иваном Даниловичем, пожелал ему, чтоб никогда не остывали колеса в пути, и пошел ,в поселок.
Здесь уже стоял целый квартал многоэтажных домов из сборного железобетона. Здания покоились на сваях, чтобы не оттаивала вечная мерзлота. В специальных тоннелях под землей были проложены коммуникации — водяные трубы, электрические и телефонные провода. Над крышами домов поднимались телевизионные антенны. Назло стихиям человек устроился здесь с удобствами.
До створа на реке, до места строительства будущей плотины, я ехал в теплом, обогреваемом автобусе. За рулем сидел шофер в кожаной куртке, без шапки и проклинал местные морозы и то ли в шутку, то ли всерьез... инженеров, которые придумали строить здесь плотину. Мой спутник, одетый в полушубок, огромную лисью шапку и унты, только усмехался в бороду. Как выяснилось, он работал экскаваторщиком, прежде строил Вилюйскую ГЭС и пришел сюда из Якутии с караваном техники.
— Несколько месяцев шли... А жили в балках-вагончиках. Ремонтировались под открытым небом. Иногда приходилось строить объезды на дорогах, иногда и сами дороги...
Шофер, который только что шумел и ворчал, вдруг преисполнился достоинства.
— Дорогу видите? — показал он на проезжую колею. — Раньше мы эти тридцать километров за несколько часов одолевали. И по болоту чапали, и по осыпям, иной раз даже тракторы застревали. А теперь что? Городские автобусы к нам ходят...
