Основная пятичленная мандала — основа всех тантрических упражнений. В этих упражнениях медитирующий отождествляется с центральным божеством и излучает из себя остальных божеств как эманации в направлении четырёх сторон света, начиная с востока. Символически медитирующий всегда обращён лицом в сторону восходящего солнца, так что восток находится перед ним, юг — справа, запад — позади, а север — слева. На изображениях мандалы восток обычно помещается под центральной фигурой, юг — слева (с точки зрения смотрящего на изображение), запад — вверху, а север — справа. В видениях бардо первым является Вайрочана, центральный будда, но в описании пяти будд я поместила его на последнее место, чтобы воспроизвести последовательность элементов и скандх, использованную в предыдущих главах.
Первый из пяти будд — Акшобхья, Невозмутимый, — помещается в восточной точке мандалы. Его род носит имя Ваджра, поскольку сила, мощь и энергия перуна сочетаются в нём с блеском, чистотой и несокрушимостью алмаза.
Акшобхью визуализируют в позе сидя со скрещенными ногами, касающимся земли перед собою правой рукой. Когда Шакьямуни, сидевший в медитации под деревом бодхи, принёс свой великий обет достичь просветления, злой бог Мара (чьё имя буквально означает «смерть») стремился помешать ему. Сперва Мара выслал против него войско устрашающих демонов, затем послал своих прекрасных дочерей, чтобы те его соблазнили, но будущий Будда остался невозмутим. Он коснулся рукой земли и призвал богиню земли в свидетельницы своей решимости. И в ответ земля содрогнулась, подчёркивая тем его непоколебимое упорство и выказывая своё восхищение его великим обетом. Акшобхья касается земли в знак того, что в нём воплощён именно этот аспект буддства.
Акшобхья олицетворяет «знание зеркала». Это зеркало есть не что иное, как сознание, чистое и пустое, но светозарное, подобно небу. Иногда его называют великим зеркалом — космическим зеркалом, заключающим в себе всё сущее. Это очищенная природа первой скандхи — формы: в этом зеркале отражаются все формы, все образы, какие только существуют в пространстве и во времени; но само оно остаётся чистым, и появляющиеся в нём отражения никак на него не влияют. Ничто из заключённого в этом зеркале не обладает собственной реальностью и независимым существованием. Это магическое зеркало само порождает все возникающие в нём образы, и существуют они только в нём, ибо вне его существовать им негде. Эту разновидность знания отличает точность и ясность восприятия; «знание зеркала» не судит и не сравнивает и ни к чему не чувствует ни привязанности, ни отвращения. Оно подобно наблюдению за игрой бытия. Эта игра в великом зеркале вершится безначально и бесконечно; она многообразна, насыщенна и правдоподобна; все впечатления и переживания — яркие и живые, однако в действительности их нет и не было никогда. «Знание зеркала» — понимание одновременности пустоты и явления — исходит из сердца Акшобхьи лучом чисто белого или синего света.
