В самом начале засухи люди, домашние и дикие животные мирно встречались у луж и утоляли здесь жажду. Пастушеское содружество без всяких писаных законов сумело навести строжайший порядок у водопоя. И все это, следуя лишь древним традициям, которые передаются из поколения в поколение
(Кстати, пастухи-кочевники Нижней Джубы — потомки выходцев из Верхнего Египта, которые обладали достаточно высокой культурой за тысячу лет до того, как на берегах Тибра возникло селение, именуемое Римом)
.
Пастухи, да, похоже, и сами животные инстинктивно чувствовали, сколько именно воды можно выпить. По мере того как уровень воды в Тавде понижался, они пили все меньше — так, чтобы только утолить жажду. Каждый вечер группа старейшин принимала решение, сколько времени отвести водопою, и все остальные безоговорочно ему подчинялись.
Двадцать четыре часа в сутки одна группа сменяла у болота Тавды другую, беспрекословно соблюдая очередь.
Очередь у водопоя
Ночные часы были оставлены для диких животных. В темноте слоны, газели, жирафы, бегемоты и буйволы (а вместе с ними львы и леопарды, о чем неопровержимо говорили следы) подходили к воде и спокойно утоляли жажду, хотя лагерь пастухов-кочевников был со всем рядом. На рассвете на ступало время птиц. Небо становилось серым, и в воздухе возникал сплошной. гул от хлопанья миллионов крыльев. Полузасохшие деревья на берегу Тавды превращались в невиданных чудищ, украшенных колышущимися перьями. Ветви были усыпаны горлинками, воробьями, туканчиками, высоко в небе парили хищные птицы, и среди них своим оперением выделялся удивительно красивый орел-рыболов. С восходом солнца все птицы, напившись, улетали.
И тогда наступала очередь людей. Кочевники посылали за водой женщин, прежде чем к болоту ринутся стада коров и верблюдов и смешают воду с грязью. Женщины торопливо отправлялись к болотцу и наполняли чистой пока водой тунги — сосуды из дерева и камыша. Длилось это довольно долго, потому что каждое племя насчитывало по нескольку сот человек.
Наконец, когда солнце уже стояло высоко в небе, к водопою пускали стада коров и верблюдов. Они появлялись на горизонте в облаке пыли и медленно, лениво тащились по выжженной земле. Но стоило им завидеть или почуять воду, унылое стадо в сто, двести, тысячу голов рогатого скота превращалось в буйный живой вал, который изо всех сил несся к водопою. Хотя бешеная гонка и столпотворение у водопоя случались каждый раз, время на утоление жажды каждым стадом было рассчитано с точностью до секунды — в зависимости от численности стада. А ведь у пастухов, понятно, не было ни часов, ни тем более хронометров. На закате вокруг болота снова воцарялась тишина, но ненадолго. Едва наступала ночь, к водопою вновь спускались слоны, буйволы, газели.
