Поэтому утром, когда Канаан тайком прибежал с фермы в хижину Джесайа и, чтобы не разбудить братьев, стал шепотом говорить, что нужно сделать, юноша ни о чем не расспрашивал его. Ясно, что если белые завтра собираются устроить облаву на бойцов свободы, которые прячутся на холмах возле Кведзы, значит, нужно предупредить их. Ведь Канаан сам слышал, как бвана Лейн говорил об облаве по телефону. Джесайа твердо запомнил, как найти бойцов свободы — в ложбине за холмом, похожим на морду гиены, а дорогу к Кведзе он и сам знал.
— Скажешь, что тебя прислал Квача. Квача. Понял?
А что здесь было не понять? «Квача» на чишона (1 Чишона — язык юго-восточной группы языковой семьи банту.) значит «рассвет». Только это слово означало не тот нежно-розовый рассвет, когда до деревни со всех сторон доносятся голоса просыпающейся саванны. В нем был совсем другой смысл. Иначе бы белые полицейские не арестовывали тех, кто пишет «Квача» на стенах хижин. Оказывается, у Канаана есть второе имя. Для бойцов свободы. Квача. Джесайа запомнит его.
...Даже во сне чуткий слух юноши ловил доносившиеся до него звуки. Какими бы громкими они ни были, если в них не таилась опасность, расслабленное тело оставалось неподвижным. И наоборот, стоило треснуть сучку или зашуршать траве, потревоженной крадущимся существом, как шестое чувство самосохранения посылало сигнал тревоги.
На этот раз его разбудил рев леопарда. Мгновенно правая рука сжала рукоять острой панги (2 Панга — длинный нож для резки травы и рубки веток.), мускулы напряглись, но Джесайа продолжал неподвижно лежать на земле. Пока главное было не обнаруживать себя. Как гиену, криком пятнистую кошку не испугаешь. Если же леопард учуял его и теперь подкрадывается к дереву в высокой траве, остается один выход: успеть увидеть, как метнется из зарослей гибкое тело, и, увернувшись, всадить в бок лезвие панги. Иначе железные когти в считанные секунды разорвут тело, и лениво парящие в вышине грифы, как по команде, круто спикируют к месту трапезы леопарда.
Медленно тянулись бесконечные минуты. Джесайа продолжал лежать в заметно вытянувшейся на восток тени мсасы, напряженно вглядываясь в подступавшую к дереву пожелтевшую траву. Наконец со стороны леса донесся злобный рык леопарда. Юноша облегченно вздохнул. Видимо, зверь охотился где-то в чаще, и разбудивший его рев был просто данью ярости из-за упущенной добычи. Обычно леопард нападает молча, и лишь в последнюю долю секунды перед прыжком яростно хлещет себя хвостом.
