Вооруженные садовыми лопатами и банками из-под джема, мы прилежно растаскивали камни под надзором флегматичной трески или разгребали ладонями песок по шесть часов в сутки. И так день за днем...
Помимо всего прочего, оказалась неясной юридическая сторона — как расценивать обнаруженное. Как останки корабля, потерпевшего крушение? Военный приз? Сокровище? Брошенное имущество? Термины можно оспаривать до бесконечности. У этих вещей нет владельца, я являюсь лишь автором находки.
После многочасовых прений между моими поверенными, с одной стороны, и британским министерством торговли, с другой, было выработано решение, по которому в течение года потенциальный владелец должен был заявить о своих правах на всю «Хирону» либо же на часть находок. В последний момент испанское правительство сделало официальный запрос — на всякий случай, я полагаю, поскольку шансов на возвращение «Хироны» было мало. И действительно, в иске было отказано.
Лично мне было бы бесконечно жаль наблюдать, как коллекция расходится с аукциона по «любителям» из Техаса, Швейцарии или Аргентины. Я всей душой желаю — и всеми силами стараюсь осуществить свою мечту — одного: чтобы вся коллекция, целиком, без потерь, заняла свое место в музее. Скажем, в Музее Ольстера, или Национальном морском музее в Гринвиче, либо же в Морском музее в Мадриде. Там, в окружении карт и документов, позволивших нам сделать открытие, они будут на месте. Но, увы, это уже вне власти исследователя.
Минуло два года со времени открытия «Хироны», и в прессе появилось новое сообщение. Опять Робер Стенюи. И опять корабль, затонувший века назад... Но предоставим слово автору.
— Выбравшись из непроглядного илистого облака, я решил сделать перерыв. Многочасовое просеивание песка на дне настолько осточертело, что я больше не мог думать об этой монотонной работе. «Давай, давай, — подбадривал я себя. — Ты должен продолжать». Вздохнув, я снова начал опускаться на дно, как вдруг кто-то хлопнул меня по спине. Обернувшись, я увидел под маской взволнованное лицо моего коллеги Мориса. Откупоривая воображаемую бутылку шампанского, он подавал наш победный «заздравный» знак. «В чем дело?» — кивком спросил его я. Морис порылся в правом ботинке и извлек оттуда маленький пластмассовый мешочек. В нем лежали золотые и серебряные монеты. Я увидел изображение орла, двуглавого орла Габсбургов, с расправленными крыльями.
Где он их нашел? Морис ткнул пальцем в сторону Луи, еще одного члена нашей группы, которого я узнал по блеску баллонов за спиной. Я поплыл вниз. Луи возился с большой железной пушкой, но сейчас она нас не интересовала. «Монеты?» — знаком спросил я Луи. Он потянул меня за собой в расщелину, где после его работы еще не успел осесть на дно лесок. Расщелина была темной, глубокой и выглядела совершенно недоступной...
