Здесь мы и заночевали. У порога «неведомого мира».
Чудеса начались сразу же за перевалом. В первом же селении за хребтом, Баян-Лэгсо-моне, мы услышали интригующее название Бичигтын Ам — «Ущелье рисунков». Конной тропой — другие дороги, мы это поняли, нам уже до конца разведки не суждены — пробиваемся к ущелью. Впереди всадники-проводники. Шинэхуу кричит Борису в самое ухо: «Прошла лошадь — пройдет и машина! Доедем!..»
Впереди спешивается проводник Ульзиорш. Борис ставит на тормоза машину, а мы тут же кладем под колеса камни — «ГАЗ-66» застыл в позе вздыбленного коня. А Ульзиорш уже машет рукой с вершины горы. И что-то кричит.
...Вся гора и две следующие покрыты рисунками — их тысячи. Мы увидели изображения оленей (а ведь это уже гобийская зона), диких козлов, баранов-архаров, сцены загонной охоты трехтысячелетней давности. Но самой главной темой, лейтмотивом всех рисунков на этих скалах был культ плодородия. Древние художники с удивительным постоянством передавали в рисунках свои мечты о продолжении рода, об увеличении стада. Это была мольба, которую сдержанные и немногословные люди принесли в горное ущелье и поведали ее только скалам.
Пройдет с тех пор не одно столетие, а их потомки еще долго будут приносить к подножию горы свои скромные дары, а затем высекут слова тибетской молитвы: «Благословен ты, сидящий на цветке лотоса». Мимоходом в эти отдаленные места попасть невозможно, и люди приезжали в ущелье специально, из поколения в поколение, так, как ходят верующие в храм.
Здесь можно работать месяцы, и то вряд ли даже поверхностно исследовать это святилище. Но мы вынуждены ехать дальше — наша задача лишь разведка. И снова нас трясет и швыряет, вытряхивает из головы все мысли, кроме одной — только бы выдержала машина. А она тем временем вскарабкалась на очередной хребет, протиснулась меж скальных выходов. Внизу, в долине, течет тонкой струйкой река, вокруг ничего живого. Суровый каменистый пейзаж из оранжевых скал и фиолетово-синего неба. Мы стоим на краю плато, ветер норовит свалить нас вниз и пронизывает холодом. Трудно поверить, что еще недавно мы изнывали от зноя. Спускаемся, с трудом выбирая дорогу, затем, переваливаясь с камня на камень, едем вдоль русла. За поворотом ущелья посреди долины, на возвышении, видим одиноко стоящий высокий камень. Современники скифов в I тысячелетии до нашей эры поставили эту стелу на могиле воина. Выбили на ней пояс с оружием, изобразили ожерелье, большие серьги в ушах и даже косичку на голове (такое вообще мы встретили впервые). Лица нет, его, видимо, не считали деталью существенной. Зато прекрасно выполнены кинжал с навершием в виде головы барса, нож, точило, лук со стрелой, колчан и даже копье с флажком и бунчуком на конце. Такие копья были ранее известны только по петроглифам древнетюркского времени. «Наше» копье-знамя древнее на тысячу лет!
