Я слушала его и смотрела на неподвижное лицо подруги, отмеченное печатью недавней красоты. В течение всего разговора она смотрела на нас остановившимся взором.
— Недавно из больницы, провела там четыре месяца, — сказал ее спутник, — дизентерия...
Насколько тяжкой должна была быть болезнь, если девушку оставили на такой срок в больнице, где не хватает мест умирающим... В утешение я говорю:
— Ну здесь солнце, пляж, живительный океанский воздух...
— Пляж! — прерывает парень. — До него целый час ходьбы!
— Но можно ведь не каждый день...
— Я не могу ходить, — тихо говорит девушка. — Ноги не держат.
Такова судьба этой симпатичной пары, отправившейся за тридевять земель в поисках живительного нектара свободы от общества и прозябающей сейчас в темной хижине, откуда они выходят только в больницу...
На следующее утро я принесла им таблетки и коробку витаминов. Принимая подарки, девушка признательно улыбнулась мне. Она хотела жить. Ей и ее спутнику по двадцать три года.
...В следующей хижине, где накопившиеся за год отбросы оставили не так уж много места для житья, обитал американец с женой-француженкой, их дочь девяти лет и шведка эксцентричной (даже для хиппи) наружности. Сейчас она отсутствовала.
— Вы принимаете наркотики?
— Конечно. А почему нет?
— И дочка тоже?
Вопрос повисает без ответа.
— В какую школу ходит ваша девочка?
Мать с упреком поворачивается к супругу:
— Вот видишь...
— Зачем ей школа? — возмущается глава семьи. — Чтобы вынести оттуда искаженное представление о жизни! Я не желаю, чтобы общество забивало мозги моего ребенка своими бреднями!
— Но ведь она должна, по крайней мере, уметь читать и писать...
Мать повторяет жалобным тоном:
— Вот видишь, я тебе говорила...
Но он опять взрывается:
— Что, она станет счастливой оттого, что выучит азбуку и таблицу умножения? Здесь она развивается естественным путем, слушая голоса природы, считая деревья, цветы, бабочек, ракушки. Она это делает по-своему и только так сможет развить личность. Она свободна как птичка.
Он резко поворачивается к дочери, которая засунула тем временем в рот курительную трубку:
— Положи на место! Сколько раз тебе можно повторять! Иди поиграй! Только не смей ходить одна на пляж! Это далеко, и ты заблудишься.
Целая лавина запретов. И это для ребенка, живущего «свободно как птичка»...
— Чем занят ваш день? — спрашиваю я главу семьи.
— Мой день? Ничем.
